Загробная жизнь или последняя участь человека

Одним из сильных возражений против действительности воскресения Иисуса Христа служил некогда вопрос: «Если Иисус Христос действительно воскрес, то почему Он, вместо того чтобы явиться Своим ученикам, не явился Своим судьям и всему иерусалимскому народу, как воскресший из мертвых, как святой, оправданный Богом и прославленный Своим воскресением? Удивительная мудрость Спасителя и верность взгляда, проявлявшаяся в каждом Его слове, в каждом Его поступке, высказывается и в той тайне, которою Он окружил от неверующего мира Свое величие. Торжественное явление Иисуса Христа по воскресении иерусалимскому народу и судьям Его было бы не согласно ни со смиренным характером Его, всегда чуждавшегося всяких шумных свидетельствований о Себе, ни с желанием Его, чтобы неверующий мир был приведен к Богу только религиозным и нравственным могуществом слова и духа евангельского, ни с свойствами спасительной веры и Царствия Божия, которое приходит не с шумом и блеском, но неприметным внутренним образом (ср.: Лк. 17, 20, 21). Вынужденная вера не есть вера. Притом же, злоба врагов Иисусовых могла бы устоять в своем неверии и при явлении им Воскресшего: могли бы сказать, что явившийся или не умирал, или ожил не Божественною силою. Кроме того, явление Распятого могло бы восстановить народ против духовной власти, могло бы повлечь за собою вмешательство римского правительства, — и мирное основание христианской Церкви сделалось бы невозможным.

Наконец, действительность воскресения Иисуса Христа заподозривают на основании незначительных разногласий в евангельских сказаниях об этом событии. Но в этих разногласиях евангелистов видно только то, что встречается всегда и везде, если только свидетели передают какое-нибудь важное происшествие, сделавшее глубокое впечатление на умы. В таком случае они, обыкновенно, не передают фактов ясно, дипломатически, с объективной точки зрения, но каждый рассказчик примешивает всегда к рассказу свои обыкновенные личные впечатления. А какое впечатление может сравниться — по своей силе — с тем, которое испытали апостолы, узнавшие о воскресении своего возлюбленного Господа и Учителя? Понятно, что свидетели воскресения Господа, под влиянием объявшего все существо их глубокого чувства радости, были даже не в состоянии усмотреть и запомнить в точности, микроскопически, все побочные обстоятельства этого радостного события; а отсюда произошло — естественно — и то, что и в передаче этих обстоятельств должны были оказаться некоторые разногласия. Частные разногласия евангельских повествований о воскресении Иисуса Христа, при единогласии их в общем и существенном, служат лучшим и яснейшим признаком отсутствия всякого преднамеренного вымысла, нарочитого взаимного соглашения со стороны апостолов относительно воскресения Иисуса Христа.

Что сказала бы новейшая критика, если бы в исторических памятниках, которые мы имеем, то есть в четырех наших Евангелиях существовало полнейшее согласие? Какое это было бы для нее торжество! Тогда сказали бы, что наши Евангелия не отражают личного характера их писателей; с уверенностью стали бы утверждать, что это согласие — не иное что, как явное выражение мифа, выдуманного первобытною Церковью. «Самое разнообразие и как бы несходство повествований евангельских о воскресении поразительно свидетельствуют о его истине, как нельзя более соответствуя существу столь нового события, столь поразительного и потому приводящего чувства самих учеников в смущение, в смущение радости, удивления, в святое смущение, которое Духу Божию угодно было сохранить и в Писании — в память и назидание Церкви»134.