Зай по имени Шерлок

Я этого лиса, честно признаться, недолюбливал. Был он высокомерен, не в меру тщеславен и в каждом видел преступника. Даже мне, который не совершил в жизни ничего противозаконного, под его пристальным взглядом начинало казаться, будто я прожженный преступник. И при этом он честно верил, будто являет собой не иначе как благодетеля звериного рода.

— Вы несправедливы к нему, друг мой, — укоризненно покачал головой Шерлок Зай. — На самом деле он вовсе не такой болван, каким кажется. Просто он мало сомневается и действует несколько прямолинейно, без фантазии, а это нередко приводит к серьезным ошибкам.

— Вот я и говорю: болван. К чему все эти витиеватые определения?

— Возможно, вы и правы, Уотерсон, но речь не об этом. Мы с ним на днях разговорились, и Листрейд между делом поведал мне об одном крайне любопытном деле, которое он расследует в данный момент.

— Что же это за дело, дорогой Шерлок? — Мне стало интересно, и я присел к столу, хотя собирался сходить в лавку за зерном. — Верно, что-то путанное, раз оно заинтересовало вас.

— Вы как всегда правы, друг мой! Это дело вызывает у меня странное ощущение нелогичности.

— Вероятно, это оттого, что им занимался ваш друг Листрейд, — подсказал я.

— Это неглавная причина, — отмел мои подозрения Шерлок Зай. — Просто мне кажется, оно сильно притянуто за уши. — И словно в подтверждение своих слов он вытянул свои длинные уши и пошевелил ими.

— И вы решили взяться за него? — загорелся я, незаметно для себя самого подъедая салат моего друга.

— Скучно сейчас у нас, — уклончиво вздохнул Шерлок Зай. — А это может стать небольшим развлечением, как вы считаете, Уотерсон?

— Вам виднее, дорогой Шерлок, но в чем суть этого столь путанного, с вашей точки зрения, дела?

— О! — Шерлок Зай прошел к мусорному ведру, выколотил в него сгоревший табак из своей трубки и, прихватив с полочки кисет, вернулся в кресло. Я невольно отодвинулся от него вместе со стулом и тарелкой — сейчас опять примется дымить как паровоз! — Дело, на первый взгляд, действительно кажется довольно простым: некто Рыжик Лисье съедает редкое — даже язык не поворачивается назвать его животным. М-м-м… скажем, существо. Так вот, этот самый Рыжик съедает в зверском[4] месте существо, именуемое Колобок.

— Кто это такой? — удивился я, едва не пронеся мимо клюва щепотку мелко накрошенной капусты.

— Вот и я, ровно как и вы, Уотерсон, до сего момента не подозревал о существовании этого самого Колобка, — усмехнулся Шерлок Зай, раскуривая трубку. Выпустив густое облако дыма в потолок, он долго смотрел, как оно, струясь, истаивает под потолком, а затем вновь перевел взгляд на меня. — Как выяснилось, Колобок родился на свет при очень загадочных обстоятельствах: его испекла некая баба, то есть, представитель рода человеков. По сути своей Колобок — это не что иное, как шарообразный хлеб.

— Хлеб? — переспросил я, не веря своим ушам.

— Да-да, именно хлеб.

— Тогда я вообще ничего не понимаю! — развел я крыльями. — Я впервые слышу, чтобы кого-нибудь осудили за поедание хлеба. Этот ваш инспектор, он что, не в своем уме?

— Вы нетерпеливы, мой друг, — пожурил меня Шерлок Зай, покачав головой. — По сути — это действительно хлеб, а вот по содержанию… — он прищурился, почмокав губами и выпуская облачка дыма одно за другим. — По содержанию — живое существо, которое впору заносить в Красную книгу.

— Так он что же, действительно живой?

— Не меньше, чем мы с вами, коллега!

— Невероятно! — это не укладывалось в моей голове. Как это хлеб может быть живым?! Воистину есть вещи, недоступные нашему пониманию…

— Более чем, и тем не менее. Баба испекла Колобка, и тот неизвестным науке способом ожил.

— От этих человеков чего угодно ожидать можно, — проворчал я, собирая со стола кусочки капусты и морковки и отодвигая от себя больше чем наполовину опустевшую тарелку. — Но как этот Колобок оказался в лесу?

— Он сбежал. Представляете? Сбежал от бабы и деда и отправился искать приключения на… ну, вы понимаете, о чем я.

— Да-да, я все прекрасно понимаю. В общем, он их нашел.

— Именно! Как утверждает следствие, Колобка в лесу видели многие: и заяц, и волк, и медведь, — но смерть свою он нашел именно в желудке Рыжика Лисье, хотя тот и утверждает, будто ничего подобного не делал, да и не мог сделать, поскольку: во-первых, Колобок был огромного размера и никак не поместился бы внутри худого лиса; во-вторых, этого Лисье вроде как вообще там не было в это время.

— Но позвольте! — встрепенулся я. — Откуда в таком случае этот Рыжик знает, что Колобок был огромен?

— По его утверждениям, он проходил мимо медведя, когда Колобок сидел у того на носу, и медведь собирался им полакомиться. А Колобок тем временем хвастался медведю своей удалью. Звучало это, если мне не изменяет память, примерно так: «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от зайца ушел, я от волка ушел, а от тебя, медведь косолапый, и подавно уйду». После чего Колобок, со слов Лисье, засветил медведю в глаз и покатился дальше. Лис же посмеялся над незадачливым медведем и пошел дальше по своим делам.