Зай по имени Шерлок

Листрейд поднял голову и бросил в нашу сторону, как мне показалось, затравленный взгляд поверх бумаг. Я успел заметить, как он что-то шустро спрятал в выдвинутый ящик стола, только не успел заметить что. Но уж очень это что-то походило на незаконченный домик из спичек.

— А, дорогой Зай! — почему-то обрадовался Листрейд, вскакивая из-за стола. Подбежав к нам, он привычно обнюхал нас и с улыбкой пожал нам лапу и крыло соответственно. — Очень рад! Очень! Даже польщен! Чем могу служить? — при этом он склонял голову набок и приглядывался к нам каким-то неприятным оценивающим взглядом, будто голодный слон к худосочной морковке.

— Добрый вечер, инспектор, — поздоровался с ним Шерлок Зай, проходя к столу и заглядывая за бумаги, но Листрейд скользнул на свое место и поспешно прикрыл столешницу широким листом бумаги. — Помните, вы говорили про дело, которое ведете?

— Колобковое убийство? — вскинул белесые брови инспектор. — Неужели оно вас заинтересовало?

— Немного, — скромно отозвался мой друг.

— Но дело уже закрыто и завтра-послезавтра будет передано в судилище.

— О! Поздравляю вас, инспектор! И тем не менее мне было бы крайне любопытно вникнуть в его детали. Доставьте мне удовольствие — это будет для меня небольшим развлечением.

— Что же вы хотели, чтобы я сделал для вас?

— Так, сущий пустяк, — махнул лапой Шерлок Зай. — С вашего позволения, мне бы хотелось взглянуть на улики и лично переговорить с обвиняемым.

— Что ж, — пожал плечами Листрейд, — не вижу к тому препятствий. Ваши потуги любителя, я уверен, уже никоим образом не смогут нанести вреда делу, поэтому я доставлю вам это, как вы выразились, удовольствие. Пройдемте! — Листрейд, приняв чопорный вид, важно указал на дверь. — Прошу вас!

— Благодарю, — чуть склонил голову Шерлок Зай и последовал за инспектором. Мне не осталось ничего другого, как направиться вслед за ними.

Бараки предварительного заключения располагались в широком дворе полицейского участка, окруженном высокой бревенчатой стеной. Стена была установлена с уклоном внутрь — то ли это было сделано специально, то ли у мастеров лапы растут не как положено. Но это все мелочи по сравнению с самими бараками. Сколоченные из толстых крепких досок, невысокие, в рост медведя стены бараков — их было два, вытянутых и разделенных глухими перегородками — отгораживались от мира решеткой, заменявшей четвертую стену. Нет, я все понимаю, конечно, — тюрьма и прочее, ну а как зима нагрянет?..

Почти все камеры были пусты, за исключением четырех, в которых томились заключенные, хмуро взирающие сквозь прутья решеток на наши персоны. Подстилка из соломы, замызганная чашка и дыра в полу, прикрытая дощатой крышкой — глядя на эту удручающую картину мне окончательно расхотелось (даже при том, что никогда не хотелось вовсе) вступать на кривую дорожку порока.

— Инспектор, — не вытерпел я, — вам не кажется это несколько жестоким по отношению к этому зверью?

— Что вы имеет в виду? — не понял меня Лис Трэйд или сделал вид, будто не понял.

— Я имею сказать, что содержать заключенных в таких условиях не совсем гуманно, с моей точки зрения.

— Ах, вы об этом! — отмахнулся от моего замечания Листрейд. — Так ведь это не пансионат, дорогой мой Кряк, а тюрьма. Законопослушные звери живут в теплых норах и удобных домах, а преступившие закон — в клетках.

— Но ведь они еще даже не осуждены! — не согласился я с ним.

— О, за этим дело не станет, поверьте мне! — напыщенно произнес Листрейд, останавливаясь у одной из клеток, в которой у дальней стены, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в доски, лежал Рыжик Лисье. — А вот и ваш заключенный, господа! Я подожду вас в сторонке, а то, знаете ли, — он наклонился почти к самому моему уху и зашептал в него, — здесь ужасный запах, который мой тонкий нюх отказывается воспринимать.

Его тонкий нюх! А какого было мне, с моим еще более тонким нюхом? Из клеток действительно несло просто невыносимо, но выхода у меня не было, хотя я долго не мог решиться ступить внутрь клетки через открытую инспектором дверь. Но на мое счастье, Листрейд, похоже, догадался о причине моего замешательства и сделал нам с Шерлоком Заем одолжение.

— Заключенный Лисье! — гаркнул он. — Выйдите из клетки. С вами желают говорить господа!

— А я не хочу с ними разговаривать, — проворчал Лисье, даже не шевельнувшись. — Пусть катятся ко всем чертям вместе с вами, инспектор.

Листрейд открыл было рот, собираясь решительно потребовать исполнения приказа, но Шерлок Зай остановил его, коснувшись подушечками пальцев лапы инспектора.

— Обойдемся без грубостей, Листрейд. Дайте, я попробую сам.

— Дело ваше, господа, только все это не имеет никакого смысла, — пожал плечами инспектор и удалился на приличное расстояние от клетки, где наконец вдохнул полной грудью свежего воздуха, напоенного ароматами близлежащего леса.

— Господин Лисье? — не очень громко позвал заключенного Шерлок Зай.

— Кто это еще? — недовольно буркнул Лисье, не поднимая головы. — Я же сказал: не желаю никого видеть! Убирайтесь восвояси и оставьте несчастного лиса в покое.