Зай по имени Шерлок

— Тогда я вообще не понимаю сути проблемы, — задумчиво произнес я. — Если медведь видел его — я имею в виду Лисье…

— В том и дело, дорогой Уотерсон! — воскликнул Шерлок Зай. — Следствие, разумеется, допросило всех причастных к этому делу, в том числе и медведя, но тот категорически отрицает инцидент с Колобком, хотя его левый глаз действительно совершенно заплыл.

— Но почему? — не поверил я своим ушам.

— Подозреваю, тут дело в уязвленном достоинстве. Вам бы на его месте хотелось, чтобы о вас говорили: вот здоровенный лохматый дуралей, получивший в глаз от куска хлеба?

— Сомневаюсь, но ведь здесь речь идет о невиновности зверя.

— Видно, медведя это беспокоит меньше, чем его собственная репутация. А наличие синяка он объясняет очень просто: напоролся ночью на сук в собственном дворе.

— Но неужели не было других свидетелей?

— В данном случае их найти не удалось. То ли действительно при этом эпизоде никто не присутствовал, то ли побаиваются связываться с медведем, но Листрейду обнаружить никого не удалось. Правда, были опрошены заяц и волк, у которых наличествовали аналогичные повреждения вокруг глаз, но те тоже успешно выкрутились. И в их случаях также свидетелей не нашлось.

— Просто уму непостижимо!

— Полностью с вами согласен, дорогой Уотерсон, — сказал Шерлок Зай, попыхивая трубкой. — Это очень и очень странно. И, я бы даже сказал, попахивает весьма непонятным сговором. Но вот Лисье уж точно не повезло.

— Но почему обвинили именно его, а не того же… даже не знаю кого… лося, например?

— Все никак не может забыть о сене? — усмехнулся Шерлок Зай.

— Да при чем здесь сено?! — возмутился я. — Просто сказал первое, что пришло в голову.

Не знаю, удалось мне выкрутиться или нет, но по проницательному взгляду моего друга было хорошо заметно, что он мне не поверил. Возможно, это была лишь моя мнительность, а, впрочем, какая разница!

— Не суть. Итак, Лисье. На месте предполагаемого преступления была найдена сухая корочка хлеба, обгрызенная, как полагает следствие, именно зубами Лисье. В его доме также обнаружены огромный разделочный нож и хлебные крошки.

— И… это все? — поразился я, уставившись широко распахнутыми глазами на Шерлока Зая. — И этого хватило, чтобы арестовать зверя?

— По-видимому, так, — согласно кивнул Шерлок Зай. — Тем более, корочку опознала баба, она же заявила о пропаже Колобка и требовала разобраться с этим делом. Вы же знаете не хуже меня, чем может закончиться недовольство человеков.

— Да-да, — встопорщил я перья. — Ужасные последствия, просто кошмарные! Можете даже не рассказывать об этом.

— И не собирался, если честно. И, мне кажется, из Рыжика Лисье решили сделать козла отпущения.

— Вы так считаете?

— Мне так кажется, — повторил Шерлок Зай.

— Хорошо, оставим это. И с чего же вы предполагаете начать расследование?

— Для начала я бы хотел лично побеседовать с этим Лисье, а также осмотреть улики.

— А не будет ли против Листрейд? — выразил я некоторые опасения, но Шерлок Зай со мной не согласился.

— Вздор! Он не воспринимает меня всерьез, и это нам с вами на лапу, коллега.

— В таком случае не вижу причин откладывать это дело! — Я решительно поднялся из-за стола. Нужно было как можно быстрее спасать несчастного, ни в чем не повинного лиса.

— А как же мой ужин? — расстроился мой друг.

— Мне кажется, дорогой Шерлок, у нас нет времени на всякие глупости. Поспешим же!

Шерлок Зай бросил печальный взгляд на жалкие остатки салата, вздохнул и выбрался из своего любимого кресла. По-видимому, он уже сильно жалел, что завел этот разговор до ужина, а не после него…

В криминальном отделе полиции Среднелесья было сумрачно, тихо и совсем невесело. Пыльный коридор со сколоченными тяп-ляп стенами из плохо отесанных досок и множеством перекошенных дверей навевали тоску и уныние. На лавках сидело несколько хмурых животных, ожидавших приема. Некоторые находились под бдительной охраной доблестных, дрыхнущих тут же на лавках полицейских. На нас с Шерлоком Заем никто не смотрел, будто нас и не было вовсе. Пройдя почти до самого конца длинного коридора, мы вошли в узкую дверь и остановились на пороге.

Кабинет инспектора Листрейда после серого и унылого коридора оказался на удивление просторным и светлым. Окно занимало полстены от середины до потолка, подле него стоял стол — качественный, с полировкой и слишком большой. За столом, зарывшись по уши в бумаги, сидел Листрейд собственной персоной.

Я с интересом огляделся. Вообще, в этом кабинете, все было с приставкой «слишком»: слишком большое окно, слишком роскошный стол, слишком много бумаг на столе, отчего создавалось впечатление, будто хозяин кабинета желает показать, насколько он загружен делами. Еще в кабинете оказалось слишком мало стульев — всего один свободный напротив стола, прибитый к полу внушительными гвоздями, и к тому же слишком пахло лисой — это мне особенно не нравилось, но тут уж, сами понимаете, выбирать не приходилось.