Закат и рассвет (СИ)

— Всё будет в порядке. К тому же, у меня есть козырь в рукаве, вы же знаете, — усмехается Сенджу. В глазах наставника она всё ещё маленькая девочка, и он гладит её по голове в знак одобрения.

Орочимару же всячески пытается, ускользнуть от прикосновений, но Хирузен настойчив и всё равно умудряется растрепать ему прическу.

Их отношения стали более напряженными, еще хуже, чем прежде, и Цунаде сразу это подмечает. Она не знает причин, но точно видит для себя, что между наставником и учеником, будто черная кошка пробежала… И чем больше Хирузен пытается приблизиться, тем более неприступной становится стена, которую воздвиг Орочимару.

Они стоят все вместе еще минут пять от силы, а потом отправляются в путь.

Сенджу смирилась с тем, что Орочимару выжигает её изнутри. Она знает, что с каждой их близостью в её крови всё больше яда. Она сопротивляется больше по инерции, чем по желанию.

Орочимару, как кукловод, в его умелых руках, она все чаще начинает ощущать себя пустой марионеткой. Он, словно адепт секты, а ей из этой бездны не хочется вылезать. В ней сейчас столько боли, безумства… Одержимости и грязи. Что-то внутри неё оборвалось и собрать по частям себя уже просто невозможно. Она боится, что однажды, окончательно сойдет с ума. Она боится причинить боль тем, кто ей дорог, совершить нечто такое от чего потом не сможет отмыться…

Змеиный саннин знает, как кормить оголодавшего демона внутри себя. Знает и направляет Цунаде. Помогает ей окончательно не слететь с катушек. Ей от самой себя страшно.

В ней столько тьмы, злобы и отчаянья, что она сама разгрести это не в состоянии. Она себя не узнаёт. Кто она теперь такая?

От героини войны остался лишь дутый титул. В первый раз, когда они переспали, Сенджу клялась себе, что лучше умрет, чем снова совершит подобную ошибку. Чувство вины душило её, изламывало изнутри, а потом они трахнулись снова. Жестко, прямо на столе в архиве. Он связал ей руки лентой для волос и заткнул рот пальцами.

Она и сама не заметила, когда сворачивать было уже поздно.

Орочимару всегда нравилось направлять. Сама мысль быть наставником льстила ему. И он делал этот безупречно, с рвением и старанием отличника, погружал её в самую тьму. Так, что мороз по коже.

Ему нравилось ощущать власть в своих руках, когда Цунаде оказывалась перед ним на коленях. Когда он подчинял её, слышал всхлипы и мольбы прекратить делать больно. Она была ценной вещью в его руках, реликвией… Самой, казалось бы, недосягаемой игрушкой, в которую он не мог наиграться.

Самым приятным, сладостным было осознание того, что она сама этого хотела. Ей это нравилось. Когда на грани боли и удовольствия, она теряла рассудок. Со связанными руками, умоляла его о пощаде, о разрешении, наконец, кончить.

В её жизни существовало только два человека, которые видели её слабой. Одного она будет любить до гробовой доски, а другого, с такой же силой ненавидеть. Не трудно догадаться, кто эти они.

Они проводят половину пути в полном молчании. Останавливаются на ночлег и берут комнату одну на двоих в постоялом дворе. Такое и раньше бывало, чтобы сэкономить средства или чтобы вместе охранять один объект, или когда не было больше свободных мест… Сейчас же совершенно другая причина. Цунаде с Орочимару любовники. И если она поначалу кривила нос, когда он говорил ей, что брать две комнаты расточительность и глупая наивность, то сейчас скрываться под маской уже не было смысла.

Возьми она номер, хоть в постоялом дворе на другом конце города, исход для них двоих всегда один. Это замкнутый круг. Она всё равно окажется в его руках, потому, что другого пути её боль уже не понимает. Она сама себе не оставляет шанса отступить назад… Хочет ли?

Она множество раз посылала его к черту. Хлопала дверью у его носа. Угрожала, что с лица земли сотрёт его рожу. У них были потасовки, перепалки, с ссадинами и синяками, переломанными костями. Цунаде не хотела поддаваться, она позволила себе сломаться не сразу….Это был долгий, мучительный путь.

Она теперь не знает в чём разница между черным и белым….Что правильный путь, а что значит, полностью оказаться во тьме. Она потеряла ориентиры, ослепла и продолжает двигаться, будто на ощупь.

Орочимару умел ждать, то, что ему желанно, как змея добычу покрупнее… Ожидание может быть сладостным, если знаешь, что терпение будет оправданным. И когда она оказалась в его объятиях, он почувствовал такое безграничное ощущение власти, что никогда ещё не чувствовал.

Цунаде — эксперимент, очередной его опыт в лаборатории, но почему-то лишь только ей он позволяет то, что не было доступно никому из его партнеров. У него было достаточно любовников и любовниц. Он был жаден до своей коллекции душ.

Орочимару быстро вспыхивал интересом и так же быстро его терял. Цунаде приходила и уходила, когда ей хотелось. Она могла послать его к черту, сказать, что всё это большая ошибка, что она не кончала с ним ни разу, но он знал, что та лжёт. Её строптивость, нежелание поддаваться и признавать их связь, разжигало в нём еще большее пламя.