Заклятие древних маори. Последний занавес

– Ну да, ну да. Боюсь, вы правы. Сюда, по коридору, так нам, кажется, объясняли? Там должна быть дверь, обитая зеленым коленкором. Думаю, здесь, Фокс, нам стоит разделиться. Вы займетесь всякими мелочами из рассказа Изабель, на которые раньше не обращали внимания, ну и заодно такими же мелочами касательно мисс Орринкурт. А вот и дверь. Затем, Фоксик, вы извлечете тело покойного Карабаса и поместите его в ящик для обуви. Между прочим, знаете, кто оборвал жизнь бедного Карабаса?

– Мистер Баркер призвал мистера Джунипера, – ответил Фокс, – и велел ему сделать укол. Полагаю, это был стрихнин.

– Ладно, что бы там ни было, надеюсь, вскрытию это не помешает. Встретимся на второй террасе.

За зеленой дверью вся атмосфера Анкретона казалась накаленной. На месте тяжелых ковров были волокнистые дорожки, коридоры продувались ветром со всех сторон и пахли дезинфекцией, а там, где когда-то висели, возможно, викторианские офорты, можно было увидеть картины в вызывающе современном стиле, выполненные с откровенным презрением к уютной, но явно нежеланной домашности.

Пойдя в ту сторону, откуда доносились визг и пронзительные крики, Аллейн отыскал большую комнату, где собрались подопечные мисс Эйбл. На полу валялись кубики от строительных игр, брикеты пластилина, краски, молотки, обрывки бумаги, ножницы и клей. Пэнти, заметил он, возилась с весами, гирьками и мешочками с песком; при этом она отчаянно спорила с каким-то маленьким мальчиком. Увидев Аллейна, Пэнти скорчила рожу и громко засмеялась. Он помахал ей, девочка сразу же картинно рухнула на пол и принялась разыгрывать сцену крайнего изумления.

Мисс Кэролайн Эйбл оторвалась от группы учеников в дальнем конце комнаты и подошла поближе.

– Здесь слишком шумно, – заметила она. – Может, пройдем ко мне в кабинет? Мисс Уотсон, приглядите тут?

– Разумеется, мисс Эйбл, – сказала пожилая дама, появляясь из-за спин детей.

– В таком случае прошу, – пригласила Аллейна мисс Эйбл.

Ее кабинет, стены которого сплошь были увешаны картами и диаграммами, оказался рядом. Она уселась за письменный стол, где, сразу же отметил Аллейн, возвышалась стопка тетрадей с разлинованными полями, исписанных желтым карандашом.

– Полагаю, вам известно, зачем мы здесь, – начал он.

Мисс Эйбл весело ответила, что да, как ей кажется, известно.

– Мы часто встречаемся, – с полной откровенностью продолжала она, – с Томасом Анкредом, и он все мне рассказал. Между прочим, довольно объективно. Он вообще человек довольно уравновешенный и пока справляется с ситуацией вполне удовлетворительно.

Аллейн воспринял это как профессиональную оценку Томаса и полюбопытствовал про себя, насколько далеко зашли отношения этих двоих и в каком духе они развиваются. Мисс Эйбл – дама вполне привлекательная. У нее чистая кожа, большие глаза и хорошие зубы. К тому же от нее так и веет здоровьем.

– В таком случае, – продолжал Аллейн, – хотелось бы услышать, что вы обо всем этом думаете.

– Любое мнение, не основанное на более или менее исчерпывающем анализе одного, а лучше всех членов семьи, вряд ли будет объективным, – ответила она. – Ясно, что отношения с отцом у них были неважные. Неплохо бы, конечно, узнать побольше о женитьбе сэра Генри. Сразу же закрадывается подозрение, что он испытывал страх импотенции, не вполне подавленный. Яростный антагонизм дочери по отношению к его предполагаемому второму браку позволяет говорить о довольно сильном комплексе Электры.

– Вы думаете? Но ведь это не особенно подходящий союз с… с обыденной точки зрения, вам не кажется?

– Если отношения с отцом, – твердо заявила мисс Эйбл, – с самого начала установились как должно, детей такая перспектива не должна была чрезмерно задевать.

– Даже если, – рискнул Аллейн, – мисс О. выступает в качестве свекрови и главного фигуранта завещания?

– Да, антагонизм может объясняться этими обстоятельствами. В них может воплощаться попытка рационализировать глубинное и в основе своей сексуальное отталкивание.

– О Боже!

– Но, повторяю, – добавила мисс Эйбл, не скрывая улыбки, – на основании одних только наблюдений выводов лучше не делать. Глубокий анализ может показать, что дело обстоит гораздо сложнее.

– Видите ли, – Аллейн вынул трубку и принялся перекатывать ее в ладони, – мы с вами, мисс Эйбл, подходим к расследованию с противоположных сторон. Ваша профессиональная подготовка подсказывает, что поведение человека – это нечто вроде шифра или криптограммы, скрывающей патологическую правду от непосвященных, но раскрывающей ее эксперту. Моя учит рассматривать то же самое поведение как бесконечно вариативное после свершившегося факта и, более того, нередко находящееся с данным фактом в полном противоречии. Разумеется, полицейский тоже наблюдает за поведением, но его заключения могут показаться вам совершенно поверхностными. – Он разжал ладонь. – Скажем, я вижу, как кто-то держит потухшую трубку в руке, и делаю из этого вывод, что, возможно, бессознательно, но он хочет раскурить ее. Может так быть?