Заклятые враги

Он что-нибудь нарисует для Новы и подарит ей утром при встрече. Какой-нибудь пустячок, мелочь, чтобы она напоминала ей о двух последних встречах. Двух удивительных, потрясающих вечерах. Чтобы она знала, что он думал о ней. Что для него все это очень серьезно.

Адриан знал, что Нова недоверчива до подозрительности. Ей трудно справиться со своей закрытостью – она боится, что ее ранят. Ему казалось, что он стал лучше ее понимать, узнав правду о ее родителях и сестре. Великие небеса, ее сестренка погибла совсем маленькой. Эви.

Улыбка сползла с его лица. Сердце сжалось, когда он представил себе Нову, маленькую испуганную Нову, столкнувшуюся с таким ужасом…

И хотя умом Адриан понимал, что, возможно, нет на свете человека, который меньше нуждался бы в защите, чем Нова Маклейн, его все равно захлестывало желание защищать и оберегать ее. Не допустить, чтобы она снова страдала.

Он вертел в пальцах маркер, прикидывая, какой подарок может ей понравиться. Каблуки его выходных туфель звонко цокали по мостовой – ритмичная музыка, сопровождающая его дорогу домой по темному ночному городу.

В голову приходили самые банальные идеи – украшения, цветы, новый ремень с арсеналом инструментов, – но Адриан с ходу отметал все это. Внезапно что-то маленькое пролетело прямо перед ним, едва не ударившись в линзу очков.

Адриан отшатнулся. Сначала ему показалось, что это птичка или противный мясистый ночной мотылек – такие время от времени залетали к нему в подвал.

Но потом он разглядел. В нескольких футах от него вокруг фонарного столба порхала оранжевая с черным бабочка. Монарх!

– Данна? – Адриан огляделся в поисках остальных. Бабочка, кажется, была одна, и Адриан решил, что это, по всей видимости, самое обыкновенное насекомое.

Которое, по странной случайности, летает среди ночи и упрямо вьется вокруг.

Почесав щеку колпачком маркера, Адриан стал медленно приближаться к фонарному столбу. Бабочка заплясала вокруг него. Сделала два круга вокруг его головы и перелетела на пожарный гидрант.

– Данна, – повторил он уже более уверенно.

Бабочка раскрыла и сложила крылышки, словно отвечая ему, хотя Данна, помнится, говорила, что ее бабочки не способны слышать – только видеть и… чувствовать. Это трудно объяснить, сказала она тогда.

Адриан снова покрутил головой, но на улице было пусто. Припаркованные машины, темные витрины магазинов. Вокруг неоновой вывески вились комары и долгоножки, но бабочек не было.

Где же остальной рой?

И где Данаида пропадала весь вечер?

Бабочка настойчиво кружила вокруг Адриана. Он протянул руку, и она села на палец. Усики у нее шевелились, казалось, что она чего-то ждет.

– Ладно, – сказал Адриан, убирая маркер. – Показывай дорогу.

Слышала его бабочка или нет, но она поднялась в воздух, описала круг и полетела вперед.

Адриан пошел следом.

Через пару миль он пожалел, что не зашел домой переобуться.

Шикарные здания из стекла и бетона сменились торговыми рядами, складскими помещениями и невысокими, тесно жмущимися друг к другу многоквартирными домами. Дорога почти все время шла в гору, и по мере того как подъем становился круче, жилые кварталы меняли облик. Здесь не было особняков вроде того, в котором жил он сам, но эти улицы словно чтили память о некогда мирном и спокойном пригороде. Было видно, что в некоторых домах и сейчас живут люди – кое-где Адриан даже заметил аккуратно подстриженные газоны – но в основном здесь, как и в остальных районах города, царили разруха и запустение. Изгороди и фасады давно нуждались в покраске. Там и сям чернели пустые рамы разбитых окон. Крыши, поросшие мхом и лишайником, были засыпаны сухой хвоей чахлых городских сосен.

Бабочка все время держалась на таком расстоянии, чтобы Адриан не потерял ее из виду, часто останавливалась и ждала его. А он ломал голову, пытаясь взять в толк, почему же Данна не возвращается в свое человеческое тело и куда подевались остальные бабочки. Единственное объяснение, какое он мог придумать – остальной рой где-то взаперти и не может трансформироваться. Возможно, в этом все дело, и она зовет Адриана на помощь, просит освободить? Если так, все еще может оказаться не так мрачно, как представлялось сначала. Вполне может оказаться, что одну из бабочек засосало пылесосом – или ее поймал ребенок для школьного проекта и держит в картонной коробке из-под сока.

Но подъем становился все круче, местность все более пустынной, и Адриану стало понятно, куда его ведут.

По спине пробежала дрожь.

Он замечал вокруг приметы давней битвы и разрушения. Следы гари и подпалины на мостовой. Дыры от взрывов в кирпичной кладке стен. Целый дом, в котором из окон вылетели все стекла.

А дальше зданий не было вовсе.

Полуразрушенные дома остались у Адриана за спиной, а впереди простирался пустырь. Битва при Гатлоне сровняла с землей почти квадратную милю территории города, и никто никогда не расчищал этих завалов. По периметру они были огорожены забором из проволочной сетки со знаками, предупреждающими об опасности радиоактивного заражения – этого было достаточно, чтобы отпугнуть туристов и зевак.