Заклятые враги

— Зачем? Даже если вылилось столько магии, ему всё равно она не поможет, — равнодушно отозвался парень. — И у нас нет времени исцелять врагов, так что…

— Носилки! — повторил свой приказ старик. — Или ты больше никогда не увидишь даже тонкого следа от моей магии, дурак!

Ученик попятился. Он был последним, именно ему Высший собирался отдавать собственный дар перед тем, как отойти в мир иной, и незнакомец, почему-то привлёкший внимание мага, теперь казался опасным. Тем не менее, спорить казалось попросту невозможным — пришлось действительно вспоминать заклинание и бормотать его себе под нос, воссоздавая из воздуха те самые проклятые носилки. Если так уж хочется — пусть старикан радуется, не разочаровывать же его, в конце концов! Каждый человек имеет право на определённые увлечения, кто ж знает, может, незнакомый парень напомнил ему сына или давнего друга…

Носилки возникли в воздухе, и маг выпрямился, бережно повёл запястьем — чтобы ничего не нарушить, чтобы несчастный, пострадавший в войне, был цел и невредим, чтобы не добавить себе и лекарям хлопот.

Где-то сверху послышалось пение птицы. На поле боя — что ей тут делать? Подоспевали вражеские войска, и ученик автоматически вскинул руки в знакомых уже фигурах. Меч бессилен против магии, магия бессильна против меча, что уж поделать.

— Это наш воин! — возмутились где-то в средних рядах небольшой процессии. Кто-то выступил наперёд — и маг заслонил собой зависшие в воздухе носилки и юношу на них, что, казалось, стремился слиться с окружающей средой и превратиться в одно сплошное бесцветное пятно, наделённое душой. Только чёрные волосы смолой стекали по грязной ткани его одежды, но знак Дарны не скрывали, впрочем.

— Это мой воин, — осклабился старик. — И вы уйдёте либо умрёте!

От толпы отделился командир. Он отстранил ученика мага в сторону, покосился на Высшего так неодобрительно, что испепелил бы, умей он колдовать, и склонился над юношей — явно оценивал, будет ли парень полезен той или иной стороне.

Сначала на его лице читался абсолютный восторг — павший воин больше всего походил на кого-то из эльфов, хотя у него были нормальные человеческие уши. У командира самого подрастал сын — двадцать три исполнялось ему послезавтра, и отец был счастлив, что сможет вернуться и поздравить своё дитя — не похоронкой, а личным присутствием. Но сколь бы родители не идеализировали своих детей, сколь бы ни был к внешним данным мужчин равнодушен суровый воин, он не мог игнорировать слишком явную, громкую, сильную мысль, что билась набатом в его голове — такие сходят с небес.

Но марево развеялось, остался только бледный, полумёртвый незнакомый паренёк, совсем молодой, даже младше его собственного сына… И, что самое смешное, совсем даже не знать, хотя меч подле него валялся дорогой. Может, очередная сволочь откупилась, пытаясь продлить себе жизнь хотя бы на несколько деньков, и послали чужого ребёнка на войну. Командир кричал бы — его сын воевал, пока не получил ранение, — но сил у него на то не было.

— Это мой воин, — назойливо повторил над ухом пожилой маг. — И я настоятельно рекомендую оставить его в покое, если вы планируете пережить эту ночь.

Больше мужчина отрицать не стал. Он спокойно отступил и махнул на носилки рукой — мол, забирайте, коль вам так угодно.

— В нашей стране и без него хватает трупов, берите, — вздохнул он. — Совсем ещё ребёнок.

Трудно было понять, почему так тянуло на сантиментальные изречения, но трудно остановить себя — бывают такие моменты, что не успеваешь толком прикусить язык.

— Всё переменчиво, — хмыкнул маг. — Жалко?

— Эх… — командир остановился. — У нас король погиб, что до какого-то мальчишки…

— Может, вашего короля на носилках и уносят, — уклончиво отозвался Высший, но тут же одумался, вспомнил, что напротив него высится враг, махнул ученику рукой и быстро зашагал в сторону своего лагеря — тоже много пострадавших, маги устали, но если он не ошибся, то теперь у них есть такой источник, на который они не могли даже и надеяться.

* * *

— А теперь попытайся залечить рану.

Высший вздохнул. Выдерживать взгляд синих глаз его ученика было от того сложнее, что он совершенно ничего не хотел. И каждый раз, когда маг собирался уже было закричать, что Дарнаэл обязан ему всем, и своей жизнью в первую очередь, приходилось прикусить язык. Если только Тьеррона потянет дальше, если он попытается узнать о том, как он выжил, то ему всё расскажут… Тэллавар и расскажет, будь неладен его длинный язык!

А что будет, когда Дар узнает о том, что с него, найденного полуживым на поле боя, «умирающим, которого пришлось всем коллективом выхаживать только по доброй воле», вытягивали энергию десятки магов, дабы выстроить новую линию обороны, и он после этого даже не потерял слишком много сил, когда поймёт, что за могущество сконцентрировалось в его руках, страшно было представить.