Заколдованная усадьба

- С кем имею честь? - пробормотал он, словно устыдившись такой фамильярности.

- Сейчас, сейчас, батенька, благодетель мой,- продолжал незнакомец, точно он разговаривал со своим ближайшим приятелем,- только сначала я расположусь поудобнее.

И, еще не договорив, он бросил свой узелок и шапку на ближайший стул, палку небрежно сунул в угол и отер пыль с лица.

Судейша и остальные присутствующие следили за каждым движением пришельца с удивлением людей, которые не знают как себя держать и какой принять тон.

- Прежде всего, господа, не стесняйтесь, - снова начал незнакомец и показал рукой на стол. - Что это, играете в преферанс?

- В вист, - ответил Гиргилевич, ракдуваясь от гордости.

- Глупая игра, - заметил незнакомец и пренебрежительно махнул рукой.

Судья отпрянул, словно его шилом в бок укололи. Taк отзываться о висте, об этом высшем проявлении человеческого духа!

- С кем, однако, я имею честь? - повторил он свой первый вопрос несколько более решительно.

Гость бесцеремонно расхохотался.

- Ну, уж большой чести от меня не ждите, - молвил он, задыхаясь от смеха,- а вот на удовольствие можете смело рассчитывать.

- По крайней мере откровенно, - с тонкой усмешкой шепнул Густав Хохелька на ухо судейше.

- Однако... - снова начал мандатарий, напыжась, с самой своей грозной начальственной миной.

- Вы хотите знать, как меня зовут? - перебил erо незнакомец. - Ладно, открою вам все мои имена, и вы из них выберете, какое вам нравится.

- Как это? - пробормотал мандатарий, чье первоначальное удивление невольно сменялось страхом.

- А вот дослушайте: при крещении меня назвали Дамазием, по отцу я Чоргут, в школе меня звали Катилиной, в монастыре униатов братом Пантелеймоном, а у нас в полку Железным Волком.

После каждого из перечисляемых имен и титулов мандатарий пятился. Гиргилевич все шире открывал рот, актуарий все выше подтягивал свои цветные воротнички. Только судейша сидела не двигаясь и не я рои зное я ни слова, в ней заговорило женское любопытство, так как странное поведение гостя произвело на нее скорее выгодное, чем неприятное впечатление.

Незнакомец, которого мы теперь будем навывать одним из многих его имен и прозвищ, снова разразился громким смехом.

- А что, есть из чего выбрать, верно?

- Но чего вы от меня-то хотите… ваша милость,- спросил судья, запнувшись при последних словах.

- Я просто заглянул по дороге, милостивый пан и благодетель,- самым спокойным образом ответил тот и уселся на ближайший стул.

Судья совсем опешил, а Гиргилевич быстро захлопнул рот, почувствовав, что шире его уже нельзя раскрыть.

- Как это - по дороге? - снова спросил мандатарий, отступая почти к противоположной стене.

Тон, выражение лица и все поведение неизвестного произвели на него сильное впечатление, а нечистая совесть невольно заставляла чего-то опасаться и держаться настороже.

- Я иду к вашему помещику,- коротко и решительно сказал Катилина.

«Э, да не коллега ли это рыщет в поисках службы?» - подумал про себя мандатарий.

- И откуда же путь держите? - спросил Гиргилевич.

- Прямехонько из Германштадта, из Семиградья.

- Навряд ли вы сегодня доберетесь до Опарок, ведь до них еще добрая миля,- вмешался в разговор Густав Хохелька с покровительственным видом.

- А кому же охота ночью идти? - буркнул в ответ Дамазий Чоргут, пожимая плечами.- Переночую у вас, в достославном доминиуме.

Судейша недовольно надула губы, а судья едва не вслух произнес: «Разве что в арестантской, но не у меня».

Катилина не обращал внимания на мины своих хозяев, он удобно, как у себя дома, расположился на стуле и только после этого заговорил скорее нахально, чем вежливо:

- Только, пожалуйста, не утруждайте себя, не хлопочите, я не так уж забочусь о комфорте.

- Верю,- прошептала судейша.

- А впрочем, все неудобства я возмещу себе у милого Юлека.

- У кого? - одновременно спросили супруги и Гиргилевич.

- У Юлека, говорю: ведь вашего помещика зовут Юлиуш Жвирский.

От такой фамильярности в обращении с помещиком все окончательно поглупели. Судья таращил глаза, его супруга навострила уши, а Гиргилевич разинул рот так, что не одна, а целая стая ворон нашла бы в нем приют.

- Стало быть, вы, милостивый пан… - отозвался спустя добрую минуту мандатарий, ставший вежливым до неузнаваемости.

- Что я? - насмешливо переспросил пан Дамазий.

- Вы…

- Давний знакомый вельможного пана? - закончила супруга.

- Более чем знакомый, милостивая пани,- надменно возразил Катилина,- положа руку на сердце, могу заверить вас, что я его друг.

- Так,- покорно вздохнул мандатарий, но при этом украдкой взглянул на стоптанные сапоги и потертое на локтях платье Чоргута.

Тот между тем продолжал:

- У нас с ним, знаете ли, давние счеты.

- Гм, гм,- кашлянул мандатарий.

Гиргилевич не говорил ничего. Услышав, что перед ним друг ясновельможного пана, он так и остался стоять, словно вкопанный, с открытым ртом и вытаращенными глазами.

- Вы, наверное, давно не видались? - отважилась спросить судейша.