Заколдованная усадьба

- О да, уже больше шести лет, судьба разбросала нас в разные стороны, его она привела во дворец, а меня бог знает куда. Мне пришлось мыкаться по всяким дырам, даже под монашеской рясой укрываться et caetera, et caetera, - говорил незнакомец, впадая в доверительный тон.

Мандатарий значительно покачал головой, а Густав Хохелька насупил брови, вытянул губы и вполголоса прошептал нечто похожее на «подозрительная птица».

Дамазий Чоргут с беспокойством огляделся по комнате.

- Вы ужинали? - спросил он неожиданно.

- О, нет еще,- ответила судейша, совсем не подготовленная к такому вопросу.

- Прошу вас для меня не утруждаться,- сказал Дамазий.- Я съем, что придется, тем более, что голоден как черт.

- Сейчас прикажу поспешить с ужином,- произнесла судейша и сорвалась с места.

- Одна только просьба к вам, милостивая пани, - остановил ее Дамазий.

- Слушаю вас.

- Чай я люблю очень крепкий.

- Хорошо,- ответила обалдевшая хозяйка и быстро выбежала в кухню, словно опасаясь, как бы их удивительный гость еще чего не надумал.

Пан Дамазий обратился к судье, который стоял, глубоко задумавшись.

- Ну, мой любезный хозяин,- произнес он, фамильярно похлопывая того по плечу,- с вами мы познакомились, познакомьте же меня со своими гостями.

- Ах, верно, совсем забыл,- пробормотал судья.- Позвольте рекомендовать,- начал он официальным тоном, как следует прокашлявшись.- Это мой сосед, управляющий бучальским фольварком пан Гиргилевич.

Гиргилевич низко поклонился, Катилина небрежно кивнул головой.

- Надеюсь вскоре познакомиться поближе,- процедил он с покровительственной усмешкой.

- А это мой актуарий,- продолжал хозяин.

- То есть писарь,- поправил его Катилина.

- Да, писарь, пан Густав Хохелька.

- Черт возьми! - бесцеремонно расхохотался Катилина.- Надо же было выбрать себе такое имя - Хохелька!

Бедный актуарий чуть не лопнул с досады. Незнакомец попал в самое чувствительное его место. Назвал писарем, что смахивало на страшное оскорбление, и высмеял его фамилию, к которой, как утверждал сам пан Густав, все женщины испытывали особенную симпатию.

- Я, право, не понимаю...- он хотел что-то сказать, но вдруг поперхнулся.

Пан Дамазий даже не взглянул на распетушившегося актуария и ни с того ни с сего неожиданно атаковал Гиргилевича.

- Вы дворянин, пан Гиргилевич? - спросил он эконома, который меньше всего ждал этого вопроса.

- То есть, я… пожалуй… я думаю, к примеру… вот так-то… залепетал, весь вспыхнув, несчастный эконом.

- Стало быть, не дворянин? - безжалостно помог ему Катилина.

- То есть… значит… я говорю… вот так-то! - с великим трудом выдавил из себя эконом ни к селу ни к городу.

- Ага, понимаю, вы только называете себя дворянином, а на самом деле и не нюхали дворянской грамоты, - насмешливо подхватил Катилина.

Почти обеспамятев от смущения, эконом непременно хотел ему ответить, но не мог выжать из себя ничего подходящего, даже посинел от натуги, несчастный.

- Вот так-то,- пробормотал он наконец и умолк.

- Жаль, что вы не дворянин,- продолжал Катилина,- в противном случае у вас обязательно было бы прозвище - Гергола! Де Гергола Гиргилевич, все равно как на Потоке Потоцкий.

Если бы Гиргилевича стукнули молотком по башке, он не пригнулся бы так, как под тяжестью одного этого слова - «Гергола», оно упало на него, как гром с ясного неба и пробудило самые неприятные воспоминания.

У пана Дамазия было уже что-то новое на устах, но тут, к счастью, на пороге появилась судейша, приглашая гостей к ужину.

- К вашим услугам! - весело воскликнул гость и, нисколько не смущаясь, первым двинулся по приглашение хозяйки в другую комнату.

V

ПОКОЙНЫЙ СТАРОСТА МИКОЛАЙ ЖВИРСКИЙ

Спустя полчаса общество вновь сидело в гостиной, и судейша готовила в сторонке чай на покрытом красной скатертью столике.

- Только побольше рому, милостивая пани,- без тени смущения напомнил ей гость, словно распоряжался в трактире.

- Что за невоспитанный мужлан,- прошептала оскорбленная хозяйка.- Ром на столе, и каждый может налить себе по вкусу,- добавила она вслух с заметным раздражением.

- Превосходно, великолепно,- весело вскричал Катилина.- Вот увидите, как это сразу оживит нашу беседу!

Гиргилевич расцвел oт удовольствия и тихонько причмокнул языком. Напоминание Дамазия о роме пришлось ему по душе, он тоже был того мнения, что чай, чтобы не походить на отвар из ромашки или золототысячника, должен быть крепким как сто чертей, вот так-то.

Благодаря изрядной фляге весьма недурного рома, а также заразительному примеру и постоянным поощрениям Катилины, общество после первой же чашки пришло в превосходнейшее настроение, куда более веселое, чем после обычных трех-четырех чашек чая.

Супруга судьи удалилась в свою комнату, а пан Дамазий, раскурив хозяйскую трубку с самым большим чубуком, устроился с комфортом на стоящей поблизости кушетке и, делая время от времени глоток из чашки с напитком, больше смахивающем на ром с чаем, нежели на чай с ромом, погрузился в необычное для него раздумье.

Внезапно он обратился к хозяину: