Закон отражения

Голос дэйлор звучит так устало, будто он весь день таскал без отдыха корзины с камнями для постройки новой усыпальницы усопшего короля.

Из тени в потоки лунного света входит второй дэйлор. У него хищное лицо, белое, в призрачном свете кажущееся неживым. Блестят напомаженные, зачесанные назад длинные волосы.

— Не вижу повода для беспокойства, Ваше Величество.

Первый дэйлор оборачивается — так стремительно, что полы камзола разлетаются в стороны, как крылья птицы.

— Не видишь повода?!! Случилось то, о чем мы старались не думать, лорд Каннеус! Личинка выжила — уж не знаю, что ее спасло, то ли материнская магия, то ли воля Дэйлорона… И вернулась к нам в виде мальчишки, наследника Дома д'Амес! Что, я спрашиваю, что ты теперь собираешься предпринять, чтобы спасти свою шкуру?

— По закону король тот, на чье чело была возложена корона. Даже если этот дэйлор и в самом деле д'Амес, в чем лично я глубоко сомневаюсь, он не имеет никаких прав на престол.

В черных глазах короля вспыхивает темное пламя.

— Да, да, ты прав, Каннеус… Но теперь — если это действительно наследник правящего Дома — теперь этот щенок будет дышать мне в затылок, выжидать удобный случай. Духи предков поведают ему о происшедшем с его отцом, он будет мстить… Я не могу быть спокойным, пока он жив.

— Этот мальчишка может быть просто безумцем, Ваше Величество.

— Неужели? А ты не обратил внимания, как он похож на…

Дэйлор, осекшись, замолкает.

— Всего лишь одно слово, Ваше Величество, и он бесследно сгинет.

Король молчит. Смотрит на водную гладь Поющего озера, которое больше не поет.

— Любопытство сгубило великую Э'хаилл, — беззвучно шепчут его губы. Затем, повернувшись к своему советнику, он негромко выносит приговор:

— Я хочу знать правду, Каннеус. И хочу знать, действительно ли Дэйлорон может помочь тому, за кем правда. Пусть попробует пройти Испытание. И если… Если он его пройдет — я буду ждать его голову. Так, пожалуй, будет лучше для всех.

— Почему бы не избавиться от него сразу? — шелестит, как гадюка по песку, голос Каннеуса.

— Я хочу прежде узнать правду.

Повелитель Дэйлорона медленно наклоняется, поднимает камень и, размахнувшись, швыряет его, стремясь добросить до середины озера. На этот раз Поющее озеро не сопротивляется — и лунное зеркало морщится. Расходящиеся круги мешают осколки света и тьмы.

Король, усмехнувшись, отряхивает ладони и, не говоря ни слова, уходит, ныряя в густую тень. Его первый советник еще несколько мгновений смотрит на замирающую воду. Затем, пожав плечами и презрительно скривившись, уходит вслед.

С его губ срывается:

— Любопытство сгубило великую Э'хаилл… не стоит забывать об этом.

* * *

Нещадно палит солнце. По дороге, в облаках пыли, медленно бредет женщина. На ней невзрачная мужицкая одежда, какую носят только батраки; за плечами — пухлый мешок. Пояс, сплетенный из пеньки, увешан маленькими разноцветными мешочками. На шее женщины — необычные бусы из кусочков самоцветов, птичьих перьев, сушеных лягушачьих лапок.

У этой странной женщины молодое, довольно красивое лицо, на котором застыло выражение фальшивого, показного равнодушия, и длинные, совершенно седые волосы, заплетенные в семь кос. Время от времени ее губы шевелятся, словно она разговаривает сама с собой, но ни единого звука не вылетает изо рта. Глаза теплого темно-зеленого цвета смотрят куда-то вдаль. Она медленно бредет под палящим солнцем, точно зной ничуть не утомляет ее.

Она оборачивается лишь тогда, когда сзади, в клубах пыли, из-за поворота появляется шумная толпа крестьян, вооруженных кто чем. Кто — вилами, кто — топором, кто — серпом.

— Бей ведьму!

Женщина спокойно ждет, пока преследователи приблизятся. Под спокойным серьезным взглядом теплых зеленых глаз толпа как-то смирнеет, теряется и, наконец, останавливается. Не дойдя десяти шагов до ведьмы.

— Что вам нужно от меня? — спрашивает она. Слова с трудом выползают из горла. Будто один-единственный крик отнял когда-то всю силу голоса.

Толпа мнется. Потом все-таки вперед выступает крепкий паренек.

— Ты прошла через нашу деревню, и вся скотина пала! Ты — черная ведьма!

— Я ничего не делала вашей скотине, — едва шепчет женщина, — я просто иду мимо. Своей дорогой.

Но они уже не слышат ее.

— Черная! За тобой — Зло! Сгинь, сдохни!

Боясь подступить ближе, люди подбирают с дороги камни и начинают швырять в одинокую фигурку.

Ведьма стоит, не двигаясь с места, только разводит руки в стороны, и — о чудо! — камни, не достигая цели, рассыпаются черной трухой.

— Лучше уходите, — шепчет ведьма. Она бы крикнула это, но сорванный голос уже никогда не станет прежним.

Ее никто не слышит.

— Что, струсили?!! — вопит кто-то из гущи толпы. — Вперед! Вилами ее!!!

— Уходите… — выдыхает женщина, закрывая глаза.

Странная и страшная фигура с раскинутыми в стороны руками, похожая на пугало посреди пыльной дороги.

Ей уже не нужно обычное зрение. Она чувствует всем телом, как рвутся вперед деревенские храбрецы, размахивая топорами, вопя во все горло, тем самым пытаясь задавить свой страх перед черной ведьмой.

И женщина позволяет Силе течь сквозь нее.