Закон отражения

— На самом деле то, как я изменю судьбу, может никогда и не наступить, Шениор. Все зависит от тебя самого. Каждое мгновение, с каждым вздохом ты сам плетешь нить своей судьбы. И, хотя существуют и другие взгляды — на твоем месте я бы, не беспокоился.

Не говоря больше ни слова, Шениор улегся на живот, положил подбородок на сцепленные пальцы и уставился в непроглядную темень.

Шелестящий смех.

Мрак затягивал, навевая сон, но не было видно ровным счетом ничего. И, когда Шениор уже хотел поинтересоваться, а чего, собственно, ждать…

Тонкие полоски солнечного света, что пробивался сквозь прорехи в плетении стен, опасливо ложились на земляной пол. На глиняные черепки, смешанные с мусором, пылью и золой. На замершее, тело — худое, будто высушенное невзгодами, едва прикрытое лохмотьями.

Веселый солнечный лучик прыгнул на белый лоб, словно смутившись, быстро скользнул по землистым губам и ускакал прочь, слившись со своими приятелями. Под потолком надоедливо зудела невесть откуда взявшаяся муха.

За стенами хижины щебетали пташки.

…Сквозь щели просочились новые звуки. Металлическое клацанье, громкий хруст веток под тяжелой поступью и голоса. Низкие, мужские. Они шли, не скрываясь, словно знали, что опасаться нечего.

— Э-эй! Есть кто живой?

Белая рука, вся в черных сгустках, судорожно дернулась в кучке золы.

— Мы пришли с миром! Я, командор Империи, хочу потолковать с ведьмой!

Тишина.

— Похоже, ее здесь нет, — проскрипел простуженный голос. Он мог принадлежать человеку в зрелых летах.

— Подожди, Саэрм. Дверь не заперта.

Этот голос принадлежал тому, кто назвал себя командором. Сочный, сильный и молодой. Его собеседник хмыкнул:

— А от кого ей запираться-то? Ни один вор не сунется к черной ведьме.

— Но мы-то пришли.

— Что бы ты, командор, ни говорил — мне эта идея не нравится. Просили крестьяне извести негодную — давай-ка зашлем сюда пару сотен. Уж с таким-то количеством она не справится.

Молчание. Только зудит муха где-то наверху.

— Эй, госпожа, если вы здесь — отзовитесь! Я хочу предложить вам сделку, выгодную и для вас, и для нас! Что толку сидеть в этакой глуши?

— Похоже, ей нравится сидеть в глуши, — ехидно констатировал Саэрм.

— Что-то здесь не так. Пойдем, поглядим поближе?

— А если ловушка?

— Плевать. Я уже давно мечтаю хоть раз поглядеть на настоящую ведьму. Страшно, но интересно.

Шаги все ближе и ближе. Веки дрогнули, затрепетали — и вновь замерли.

Дверь открылась, впуская в полумрак хижины легкий, веселый свет дневного светила.

— Гхм… Ну что скажешь, Саэрм?

— Э… это что, это и есть ведьма?

— Не знаю. Впрочем, я сомневаюсь в том, что это ее жертва.

Низко наклонившись, чтобы не задеть головой притолоку, в хижину вошел мужчина. Солнечные лучики, приветствуя, скользнули по темным волосам, заплетенным в недлинную косичку, отразились в светло-серых глазах, чем-то напоминающих ледышки. Он был молод, даже не вступил в зрелые годы, но в каждом движении чувствовалась сила. Мужчина присел на корточки рядом с распростертым телом, затем снял перчатки, задумчиво поскреб отросшую щетину на подбородке.

— Странно все это, Саэрм.

— Да, командор. Не лучше ли нам убраться восвояси?

Тот, второй, так и не решился войти.

— Разумеется. Любопытно, что же здесь стряслось?

Он осторожно коснулся пальцами шеи женщины под подбородком. Затем, будто что-то заметив, отогнул обугленный ворот того, что раньше было рубахой. На белой коже алели две глубокие, словно колотые, раны. Саэрм присвистнул.

— Сдается мне, командор, нашла коса на камень. Такое вот ремесло у них, у ведьм: если не ты, то тебя!

— Она еще жива, — заметил командор. И, уже не раздумывая, добавил: — Мы берем ее с собой. Скачи вперед, мой добрый Саэрм, подготовь ей постель в моем шатре, горячую воду и чистую холстину. А крестьян гони взашей… Если будут упорствовать, пригрози, как следует.

Тьма захлестнула волной, смывая краски. Шениор едва верил собственным глазам.

— Это… правда? Скажи, это действительно так?!! Ее нашли, и теперь она не умрет?

— Я никогда не лгу.

— Я благодарен тебе, колодец.

— Это была честная сделка.

Шениор поднялся и пошел прочь — к свету. Несмотря ни на что, в душе воцарился покой. Миральду подобрали люди, и она наверняка поправится… И теперь, конечно, не умрет одна-одинешенька в лесной чаше… Он улыбнулся.

Улыбался даже тогда, когда прямо из воздуха ему навстречу шагнул Старший.

Вампир долго разглядывал дэйлор, и было непонятно, какие мысли крутятся в его древней голове. Наконец очень спокойно он обронил:

— Дурак. Молодой дурак.

Шениор лишь пожал плечами.

— Ведь это теперь не имеет значения?

— Теперь — нет.

В голосе Старшего проскользнуло тщательно скрываемое сожаление.

— Я больше ничем не смогу тебе помочь, Шениор д'Амес. Ты отказался от правды об отце, но пожертвовал собой ради какой-то ведьмы. Она все-таки погубила тебя.