Закон парности (Гардемарины, вперед - 4)

- И что это были за обстоятельства?

- Мне не хотелось бы говорить на эту тему, сударь,- твердо сказал хозяин.

- Но вы же сами сказали мне про "обстоятельства"!

- Простите, сударь, во всем виновата моя болтливость. Время военное, смутное...

- Графиня Грауфельд жила одна?

- Нет. Графиня приехала с господином.

- Графом Грауфельдом? ,

- У господина была другая фамилия. Сейчас посмотрю... вот Осипоф... Он опекун графини.

- Как опекун? Я ее опекун!

Хозяин посмотрел на Оленева внимательно. Вся эта история с прежними постояльцами выглядела подозрительно, а теперь что ни день появляются какието люди, и всех интересует эта русская девочка в очках.

- Что за фамилия такая дурацкая - Осипов? Куда они отбыли? негодовал Оленев.

- Сие мне неизвестно.

Хозяину давно прискучил глупый разговор, да и не обязан он... "Синий осел" приличная гостиница, а не притон для таинственных проходимцев. Но... "Нет такой вершины, которой не возьмет осел, груженный золотом",- говорят французы. Оленев был щедр, а "Синий осел" не был исключением из прочих упрямых парнокопытных. Хозяин не только рассказал все подробности "загадочных обстоятельств", но показал недавно вернувшуюся к жизни служанку, что лежала в комнате за стойкой, а потом проводил Никиту в те самые апартаменты, где жила таинственная графиня.

- Когда все приключилось, я имею в виду выстрел, дамы - графиня и ее дуэнья, занимались шитьем. Вот здесь на столе лежало очень много оранжевой материи, такой шелковой... Прямо зарево! Я и не знал, что русские так любят оранжевый цвет-Никита вдруг усомнился во всем, рассказ хозяина попахивал легким сумасшествием.

- Как выглядела графиня?

- Юна... худа... красива,- хозяин поднял глаза к потолку.- Дуэнью зовут Фаина. Она добра и бестолкова, крупная такая дама,- он поднял руки и растопырил пальцы, показывая полногрудость загадочной дуэньи.- Да, забыл сказать... графиня носила линзы.

Она!

На квартиру Никита явился совсем потерянный. Что делать? С чего начать поиск? Вывод напрашивался сам собой - надо звать на помощь друзей.

- Сейчас лето. Корсак ваш в плавание ушел, помяните мое слово,пытался отрезвить барина Гаврила.

- Ушел, значит, письмо ему оставлю. Корсак человек общительный, мог чтонибудь видеть, слышать... Гаврила, неужели ты не хочешь съездить в Me-мель? Алешка о нем столько рассказывал!

Дорогу в Мемель покрыли за три дня. С чем хорошо в Пруссии, так это с дорогами: гладкие, твердые, без ненужных изгибов. Да и что говорить, место плоское и грунт отменный. При таких песчаных грунтах и в России могли бы быть приличные дороги.

Имея в кармане рекомендательное письмо от Ивана Ивановича Шувалова, Оленев сразу направил стопы к вице-адмиралу Полянскому - ив тот же день был принят. Полянский принял князя очень благосклонно и сообщил, что фрегат Корсака вкупе с галиотом "Стрельна" вышли в море во исполнение приказа Ее Величества. Оленевым было испрошено позволение оставить Корсаку малое письмецо и получено разрешение передать оную писульку флигель-адъютанту с тем, чтобы в конце навигации, а именно осенью, он и вручил ее адресату.

От последних слов вице-адмирала Никите стало особенно тошно. Мало ли какие беды случались у него в жизни, но в одном судьба всегда была к нему милостива - она не отказывала в помощи друзей. Где вы, гардемарины?

В самом трагическом настроении он вернулся в Кенигсберг, и тут ему повезло. Не столько веря в успех, с которого начал поиск (так грибник все шарит и шарит под елкой, где в прошлом году нашел белый), Никита опять поехал к "Синему ослу". И надо же такому случиться, что в тот самый момент, когда он приступил к разговору с хозяином, в общую залу вошла невообразимая особа в обширной шляпе с васильками и оранжевой юбке, очень похожей на те абажуры, которыми далекие потомки Оленева стали украшать свой призрачный уют.

- Она,- сказал хозяин, не скрывая своего восхищения.- Сия дама уже приходила сюда после отъезда. На ее имя поступает почта. Только она ни бельмеса по-немецки. Несколько слов...

Фаина подплыла к стоящему за стойкой хозяину, отстранила Никиту локтем, расправила на груди черные кружева и сказала на чудовищном немецком:

- Потеряла брошку... в комнате, когда здесь жила...

- Вам ничего нет,- поспешно отозвался хозяин, выразительно кося глазами в сторону князя.

Никита понял, что слова про потерянную брошку не более чем пароль. Удостоверившись взглядом в моральной поддержке хозяина, он решительно положил руку на сдобное плечо обладательницы васильков:

- Вы были горничной у княжны Репнинской? Дама крепко зажмурилась, потом подпрыгнула на месте и с неожиданным проворством метнулась к двери. Никита бросился за ней, крича вдогонку:

- Подождите, сударыня. У меня благие намерения. Я друг Мелитрисы. Я князь Оленев. Я ее опекун. Мы сейчас купим сто брошек. Где Мелитриса?

Он догнал ее уже на улице, и то потому, что она вдруг встала столбом, повернув к нему разгоряченное лицо:

- Это я вам письмо послала?

- В нем было три слова? - ответил Никита вопросом на вопрос.

- Вот именно, сударь.- Фаина улыбнулась,- и заметьте, написано ее почерком. А она мне говорила: