Закон семьи

Врач взял из рук Хельги ребенка, перерезал пуповину и тщательно обследовал его. Искривленную ножку он тоже осмотрел, но Хульда бросила ему предупреждающий взгляд, и он незаметно кивнул, словно соглашаясь не поднимать эту проблему, пока не пройдут волнения родов.

Наконец он вернул ребенка матери и вытер руки о чистое полотенце.

– Я оставлю вас на попечение фройляйн Гольд. Как я вижу, вы в надежных руках, – объявил он.

Хульда чуть не раскрыла рот от удивления, но лишь учтиво улыбнулась и отвесила величественный поклон.

Когда доктор Шнайдер покинул комнату, она услышала, как он сначала поговорил со взбудораженным мужем, потом с уже прибывшим водителем машины.

– Ложная тревога, – послышался голос доктора Шнайдера, – мы здесь не нужны.

Его шаги удалились. За дверями спальни наступила тишина.

Хульда дождалась последа, тщательно осмотрела молодую мать, провела обработку, удивляясь, что Хельга во время родов практически не «порвалась», и восхищаясь тем, что природа всегда столь богата на сюрпризы.

Смерть сегодня уже стояла на пороге, потирая руки, но ей пришлось улететь несолоно хлебавши – как в сказке, которую Хульда любила слушать в детстве. Мать частенько рассказывала, как соловей пел смерти так сладко, что та наконец покинула императора. Хульда помнила каждое слово: Он пел о тихом кладбище, где растут белые розы, где цветет душистая бузина… Смерть затосковала по своему саду и выплыла, как холодный белый туман, через окно.

Сегодня, думала Хульда, сложив сумку и открыв на минутку окно, чтобы впустить свежий воздух, она сама превратилась в соловья, отогнавшего смерть. Но когда-нибудь смерть сможет восторжествовать над ее ограниченными возможностями…

31

Среда, после полудня, 5 декабря 1923 г.

После обеда Хульда поехала на вокзал. Она получила письмо от Тамар, в котором говорилось, что та вместе с Цви и маленьким Исааком уезжает. Аври на своих подработках в окрестностях узнал о шансе для молодых образованных мастеров, пекарей в том числе, покинуть Германию на корабле и переселиться в Америку. Аври и Рут слишком стары, поэтому американцы не дадут им визу. Но Аври настоял, чтобы молодая семья Ротманов получила такую возможность. Вспомнив дрожащий почерк на конверте, Хульда не смогла сдержать улыбки. Для всех них это означало начало новой жизни, так как мирное существование с ребенком здесь в Берлине было уже невозможно. Тамар писала, что Цви колебался, не желая бросать своих родителей. Но за Аври было последнее веское слово, в то время как Рут, вопреки обыкновению, лишь молчала. Поэтому они купили билеты на поезд до Гамбурга и на корабль до Нью-Йорка, община улицы Гренадеров собрала по инициативе Эзры Рубина деньги, и каким-то образом их хватило. Благодаря введению рентной марки, которая с удивительной быстротой способствовала стабилизации цен, собрать нужную сумму оказалось чуть легче, чем представлялось еще несколько недель назад.

Цви словно подменили, приписала Тамар в конце: он не спускает глаз с Исаака и строит планы на будущее. И она тоже постепенно обретает веру в хорошее.

Исаак, подумала Хульда и улыбнулась, шагая по Лертерштрассе. В книжном магазине на Александерплац она купила подержанный экземпляр Библии и прочитала историю, связанную с этим именем. Ее терзало осознание того, что все вокруг были начитаннее, чем она, особенно Берт, у которого, казалось, ума палата, и он ей неустанно это демонстрировал. Наконец она нашла искомые строки, в Книге Бытия: маленького Исаака чуть не принес в жертву на горе его отец Авраам, но в последнее мгновение Бог удержал Авраама от жертвоприношения. Хульду этот отрывок запутал и рассердил. Сначала Бог повелел человеку совершить такой нечеловеческий поступок, потом пристыдил его в конце, обратив все в шутку? Хульда поделилась своим возмущением с Бертом, который ей объяснил, что имя Исаак происходит от еврейского слова «смех» – веселое толкование, с которым Хульда смогла смириться.

…Дрожа от холода, она сильнее запахнула пальто, ведь уже наступил декабрь. С неба цвета мокрого цемента моросил дождь. Хульда проскочила через широкие ворота Лертерского вокзала, откуда отправлялись поезда в Гамбург. Пассажиры толкались с поклажей к платформам. Хульда приобрела перронный билет, перешла через заграждение и увидела Тамар. Молодая женщина крепко держалась за ручку коляски, которую Хульда ей отдала, и при виде Хульды подняла ладонь и помахала. Хульда ускорила шаг и, запыхавшись, подошла к группке. Родители, Рут и Аври Ротман, тоже пришли. Лицо Рут не выражало радости, когда Хульда присоединилась к ним, но она все же удосужилась коротко поздороваться.

– Я хотела пожелать вам счастливого пути. – Хульда обратилась к Тамар, положив на мгновение ладонь на головку маленького Исаака, бодрствующего и тихо агукающего в своей коляске. Он выглядел бодрым и довольным.