Закон совести. Повесть о Николае Шелгунове

После того как Миша и Коля отделились от семьи, решили разъехаться Людмила Петровна и Николай Васильевич. Людмила Петровна с дочерью переселилась в Эртелев переулок, только не в тот дом, где жила сазоновская артель, а - в другой. Все-таки поближе к Мише и поближе к Анненшуле, где училась ее дочь. Николай Васильевич снял себе квартиру на Кирочной.

В октябре и ноябре Миша рассказывал ему, когда они виделись, о новых событиях в университете.

Все началось после так называемого освящения первого студенческого общежития. Четырехэтажное здание общежития было построено рядом с университетом на средства железнодорожного предпринимателя миллионера Полякова. Теперь более ста студентов, из общего числа примерно в две тысячи, допускалось в общежитие. Тем самым они ставились в привилегированное положение - избавлялись от квартирной платы. А ведь это так существенно для бедных студентов из провинции... Они готовы были примириться с совершенно казарменными правилами, установленными для них в общежитии с первых дней.

Студенческое общежитие Поляков не без умысла наименовал коллегией императора Александра Второго. Рассказывали, что из своих миллионов он уделил двести тысяч рублей на «коллегию» ради того, чтобы ему, за показную щедрость его, дали баронский титул. Об этом уже просил царя министр народного просвещения Делянов, напомнив кстати, что ранее просил о том же великий князь Николай Николаевич. Царь ответил сухо и, кажется, раздраженно, что Николай Николаевич Полякову кругом должен, а он, Александр Третий, слава богу, ему ничего не должен. И в баронском титуле отказал. Так что возжаждавший приобщиться к аристократии миллионер промахнулся в своих расчетах.

Этот самый Поляков был известен тем, что однажды «забыл» на столе в канцелярии министра финансов четыреста тысяч рублей. Министр, однако, предпочел вернуть эти деньги «забывшему» и с ним не связываться.

Ясно, что на так называемые благотворительные цели Поляков давал меньше, чем загребал с помощью взяток, так что никакого почтения не заслуживал. Но вот более сотни студентов, уже получивших место в общежитии, преподнесли Полякову благодарственный адрес, а он для них устроил торжественный обед в здании университета и пригласил на торжество министра Делянова, профессоров и представителей православной церкви. Была послана телеграмма царю в Гатчину от имени всех, кто присутствовал на обеде: они «имеют честь повергнуть к стопам Вашего Величества свои верноподданнические чувства». Вот эта раболепная телеграмма, этот адрес Полякову и этот пир возмутили остальных студентов университета. Если не всех остальных, то, во всяком случае, большинство.

Среди студентов была пущена по рукам отпечатанная на гектографе прокламация:

«Товарищи!

3-го октября порок праздновал свое торжество: с ним в лице своих представителей братски обнималась ныне правящая власть, религия, наука и некоторая часть студенчества. Мы говорим про то пиршество, которое устроил Поляков... Нас не возмутило бы то обстоятельство, что за одним столом с этим вампиром русского народа мы видим представителей правительства... Но мы до глубины души были возмущены, когда среди этих пирующих негодяев увидели своего брата - студента, проедающего и пропивающего свою честь... Скорее же, скорее, товарищи, отшатнемся от этих молодых развращенных негодяев, продающихся Поляковым, за деньги выдающих своих товарищей Судейкину («для университета шпионов довольно», - говорит сей последний), заявим открыто им свое негодование и отвращение... Сплотимся же, товарищи, создадим дружную организацию, и пусть девизом ее будет умственная и нравственная, теоретическая и практическая подготовка на служение народу, ибо в осуществлении идеи народной заключается осуществление идеи правды и справедливости!

Соединяйтесь же, товарищи!

Голоса из организации».

Весь университет волновался. Наконец 10 ноября студенты созвали общую сходку в актовом зале университета. Самые решительные замышляли выйти из стен университета, отправиться процессией по городу и тем самым обратить на себя внимание всего Петербурга... Из актового зала сходка переместилась в шинельную, со второго этажа на первый. Прибыли с увещеваниями трое помощников университетского инспектора, но студенты с криками «Вон инспекцию!» вытеснили их из шинельной в вестибюль.

Университет был оцеплен полицией. Приехал затянутый в мундир градоначальник генерал Грессер. В сопровождении городовых он вошел в нижний этаж и громко предложил студентам разойтись. Пообещал тем, кто выйдет, неприкосновенность. Но раздались голоса: «Всех не арестуют! Не попадайтесь в ловушку! Будем вместе!»