Закон совести. Повесть о Николае Шелгунове

Михаэлиса отвезли в Петропавловскую крепость прямо из дому. Михайлова из камеры при Третьем отделении перевели в крепость в середине октября. Свидания с ними никому не давали, но в начале ноября Людмила Петровна сумела - через плац-адъютанта, то есть караульного офицера,- передать Михаилу Ларионовичу записку. Написала, что, если его сошлют, она его не оставит, поедет в ссылку вместе с ним. Михайлов сразу передал ответное письмо: «...голубушка Людмила Петровна, мне и отрадно слышать, что вы не покинете меня в ссылке, и горько за вас. А больше всего боюсь я, чтобы вы не надумали ехать зимой. Я ведь все не верю, чтобы вы были здоровы. Да и при здоровье, как вы Мишу повезете? Ведь не оставите же вы его».

После такого письма Людмила Петровна уж никак бы не поехала без Миши. Хорошо, если вышлют Михайлова в недалекую губернию...

Ему удалось переслать Людмиле Петровне из крепости еще одно письмо: «...Костомаров виноват тем, что глуп и наболтал хуже старой бабы. Я крепился, пока он не сказал на очной ставке, что ему странно, что я играю роль невинной жертвы, и что он удивляется, что и молчу. Тут я все сказал. Если бы не это, дело, вероятно, кончилось бы арестом и - много-много - высылкой меня...» То есть Михайлов давал понять, что ему грозит не ссылка, а нечто худшее, то есть каторга... «Все сказал»? Нет, эти слова не следовало понимать буквально. Конечно, не сказал он, что автор воззвания «К молодому поколению» - Шелгунов. Иначе бы Шелгунов уже сидел в соседней камере.

Далее в том же письме Михайлов писал: «По слабости человеческой, я и при полной невозможности все строю разные литературные планы. И тем бы занялся, и этим, а придется вместо пера и бумаги вооружиться, может быть, лопатой и тачкой».

Шелгунов дал себе слово, что сделает все возможное, чтобы спасти друга или хотя бы по мере сил помочь ему п предстоящих тяжких испытаниях. Куда бы Михайлова ни загнали, нравственный долг обяжет его, Шелгунова, поехать к несчастному другу и повезти с собой Людмилу Петровну и Мишу. Само собой, надо будет расстаться с Лесным департаментом. Держаться за должность и жалованье совесть не позволит - после того, как Михайлова увезут на каторгу, а это значит - далеко в Сибирь.

Дело его рассматривалось в сенате. Там только и можно было что-то узнавать о нем. В день, когда заочный сенатский суд должен был вынести решение по делу Михайлова, у ворот здания сената, на Галерной, собралась толпа, большей частью студенты. Здесь, на улице, пронизанной ледяным ветром с Невы, они ждали решении суда. Приговор оказался гораздо суровее, чем предполагали: двенадцать с половиной лет каторжной работы в рудниках!

Правда, спустя несколько дней, когда приговор подали на утверждение царю, царь постановил ограничить срок каторги шестью годами. Но и шесть лет - легко сказать... Это еще надо выдержать...

Приговор Михайлову был утвержден 23 ноября, и уже на другой день в Лесном департаменте Шслгунову неожиданно объявили: он назначается исполняющим обязанности астраханского губернского лесничего. Значит, его, как близкого друга преступника, осужденного на каторгу, начальство сочло необходимым выпроводить вон из Петербурга. Выслать! Внезапное новое назначение можно было понять только так. Да еще куда назначали-в Астрахань. Вот где нужен губернский лесничий меньше, чем где бы то ни было,- какие там, в низовьях Волги, леса!

Он немедленно подал в отставку.

Лесной департамент подчинялся министерству государственных имуществ, оно было учреждением полувоенным, и Шелгунов имел чин подполковника. Товарищ министра генерал Зеленый вызнал его к себе в кабинет, усадил в кресло и стал убеждать его принять назначение в Астрахань. Шелгунов ответил, что он подал в отставку, так как собирается путешествовать по Сибири. Зачем? Он, как лесовод, намерен изучать этот край, писать о нем ученые статьи в журналы. Генерал Зеленый стал уверять его, что в Астрахани лучше, чем в Сибири, отставку Шелгунова не принял и согласился лишь отсрочить его назначение в Астрахань до нового года.

Дома Людмила Петровна заявила Николаю Васильевичу, что, если ему не дадут отставку и если заставят ехать в Астрахань, она поедет в Сибирь без него. Это представлялось ему чистым безумием.

В сенате он узнал о том, что осужденного Михайлова должны отправить в дальний путь на нерчинскую каторгу пешком и в кандалах. Так полагается. Пешком и в кандалах... Сразу вспомнилось, что рассказывал Герцену старый декабрист Волконский: путь на каторгу был ему особенно тяжел из-за кандалов, они натирают ноги до крови. Хоть бы этого Михайлову избежать! Чиновники сената объяснили, что избежать можно, если будут оплачены прогоны до Нерчинска и внесены кормовые деньги на жандармов, которые будут всю дорогу осужденного сопровождать. Сколько это будет стоить? Дорого. Примерно полторы тысячи рублей. Изложите свою просьбу письменно и можете рассчитывать на позволение.

IIIелгунов и Людмила Петровна решили безотлагательно распродать все свои вещи и нужные деньги собрать.