Закончен школьный роман...

— А я — не друг, — жестко заявил он. — Точнее, не только… — он осекся на середине фразы, осознав значение самим же произнесенных слов, смутился. — Черт! — досадливо процедил сквозь стиснутые зубы.

И тут, под впечатлением небывалого чередования невероятных зрелищ, Ника выдала знаменательную речь, которую Степа в последствии дословно повторил своей сестре. А тогда он внимательно выслушал ее, хмыкнул, развернулся и ушел, и потрясенная Ника, непонятно почему ощутившая вдруг собственное превосходство над всем миром, направилась своей дорогой.

Все еще находясь под влиянием недавнего умопомрачительного разговора со Степой, она не очень-то обращала внимания на Филиппа, иначе она бы заметила его странные взгляды и ненужные жесты.

— Ника! Можно тебя кое о чем попросить?

Она улавливала его слова лишь краем уха и отвечала, не задумываясь.

— Да.

— А ты не обидишься?

— Разве скажешь заранее?

Что за странности?

— Ника! Ты не могла бы поговорить с той девушкой?

— С кем? — впервые она расслышала его четко и ясно.

— Ты только не сердись! — виновато засуетился Филипп. — Я понимаю. Если ты не захочешь, я…

— Да ладно!

Два потрясения подряд вполне могут привести к невменяемости и заставить согласиться на безумные поступки.

— Но почему ты сам ей не позвонишь?

— У меня нет ее телефона. Она здесь учится и в общежитии живет. Ее, может, сегодня и в городе нет. Но завтра она точно приедет — через два дня первое сентября.

— И что я должна ей сказать?

Честно говоря, Нику даже увлекло вырисовывающееся положение. Любопытно, куда еще они зайдут?

— Ника, — Филипп неуверенно потупился.

Сразу заметно, разговор дается ему с трудом, и вдаваться в подробности не позволяет совесть.

— Рассказывай, раз начал! Чего уж там!

— Мы с ней встретиться должны были в тот день, — глядя в сторону, объяснил Филипп. — На следующий она уезжала домой. Но я… сама знаешь. А она, наверное, ждала.

Нике знакомы все прелести подобной ситуации: ты ждешь, а он не приходит. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, ни… и так далее до бесконечности. Не дай бог пережить еще раз! Но она не испытывает сочувствия и даже готова немножко позлорадствовать. И почему она согласно кивает головой?

— Я попробую.

Из-за ее героического самопожертвования Филипп чувствует себя особенно виноватым.

— Прости. Я бы, конечно, тебя не попросил, но… — он собирается с силами, чтобы сказать еще что-то, смущающее его более всего остального. — Ты ведь сейчас с ним? — в его взгляде и голосе читается надежда на истинность собственных слов, ему хочется оправдать свою жестокую просьбу.

— Да, — торопливо бросает Ника. — С ним.

С кем же еще?

Опять Степа, везде Степа, всегда Степа! Все говорят о Степе. И даже Филипп! Ее давно и навечно отдали в его полное распоряжение. Куда ей деться от него?

А все-таки забавно он сегодня орал на улице. Филипп бы так не смог. Зато он смог другое! Очутившись в больнице, при первой же выдавшейся возможности он вызвал свою девчонку, не постеснявшись озадачить этим бывшую подружку. Теперь уж точно — бывшую. Удар головой расставил на места мысли и способствовал скорейшему выбору. Тем более, что у Ники теперь есть Степа.

Ну, несомненно! Степа! Набитый дурак Степа! Почему в свое время, лежа в больнице (конечно, если это правда, а это, наверняка, правда) он не позвал ее? Скольких мучений удалось бы ей избежать тогда! Все из-за него!

32

Ника отправилась на спецзадание. Она смутно представляла не только то, что собиралась сделать, но и то, что делала в данный момент.

Она свихнулась! Она разыскивает девчонку, чтобы безвозмездно передать ей лично в руки собственного парня! Все правы: они со Степой очень подходят друг другу. Парочка идиотов!

Ничего! Она еще со своими мальчиками разберется! И бог с ним, с Филиппом. Пусть эта милашка забирает его со всеми потрохами! В запасе еще есть Стас. Теперь ничто не помешает танцевать, петь, ходить по канату, лазать по скалам, прыгать с парашютом. Широкие перспективы! Звякнуть Стасику и сказать, что созрела, и уехать, уехать подальше отсюда, влиться в такую среду, о которой многие только грезят во сне и наяву, и забыться. Но сначала надо выполнить данное обещание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Филипп верит в ее благородство; верит, что, ни стукнув пальцем о палец ради его счастья, она не отмажется отговоркой: «Нет. Я старалась, но так и не смогла ее найти»; верит, что, в порыве самоотречения все-таки найдя ее, она не наговорит кучу ужасных вещей, вследствие которых от одного упоминания о нем у девчонки будут вставать дыбом волосы. Надо оправдывать доверие!

Ее зовут Оля. Подходящее для нее имя. Оля, Оленька. Такое же милое, мягкое, нежное, как и она сама. Оля Колесова. «Здравствуйте, Оля Колесова! Вы узнаете меня? Это я! Я! Сумасшедшая девушка вашего любимого парня».

Ника вошла в общежитие и спросила у сидящей на вахте старушки, уже готовящейся окликнуть ее: «А вы к кому?»:

— Не знаете, Оля Колесова уже приехала?

— Да, приехала, — ни на мгновенье не задумавшись, доложила старушка. — Только ее сейчас нет. Она куда-то ушла.