Закулисные тайны и другие истории…

Позже Николай Николаевич Добронравов написал стихи к этой мелодии, а Кобзон спел эту песню, которая так и называется – «Московская сага», и в последней серии фильма она звучит…

О киномузыке вообще

Нет, я не соглашусь, что «у нас» лучше киномузыка, чем «у них». Наоборот, я считаю, что наша киномузыка ужасно деградировала, как, впрочем, и вся музыка (да и все общество) за последние 15 лет. Когда во многих регионах управляют бандиты (или бывшие бандиты, что одно и то же), когда уголовные элементы во многом диктуют политику (в том числе и культурную), это не может не отражаться на музыке вообще, и на киномузыке в частности.

Поэтому очень часто режиссеры стали приглашать писать музыку к фильмам не композиторов, а неких приблатненных гитаристов, которые имеют смутное представление о симфоническом оркестре, о гармонии или полифонии, зато очень лихо могут «слабать» или «сбацать» песню, что-нибудь на тему наркотиков, и желательно с матом. Всё это записывается в какой-то полудомашней студии с самодеятельными музыкантами и полупрофессиональными звукорежиссерами.

Качество – ужасное.

Но – это то, что нужно приблатненным зрителям, это то, что «торкает» и «вставляет», и это нравится публике (а иногда и пожилым, но отвязанным критикессам). Я в этом ничего хорошего не нахожу.

А в американских фильмах такого любительства никогда не допускается. Там всегда есть «мьюзик супервайзер», человек, отвечающий за музыку в фильме, и за компиляцию, и за оригинальную. И он халтуры никогда не пропустит – даже если режиссер будет очень просить. Ведь это его репутация, его служба. И он обязательно настоит на настоящей музыке, настоящей записи, живом оркестре. И это вы всегда ощутите, даже не будучи специалистами. Чем лучше и дороже фильм (это не всегда совпадает, но одно без другого не бывает), тем лучше в нём музыка. Стоимость музыки – 5 процентов бюджета фильма. Значит, в фильме за 100 миллионов долларов на музыку потратят 5 миллионов. Представляете, что можно записать за 5 миллионов долларов?

У нас профессия «супервайзера» (или музыкального редактора) давно исчезла за ненадобностью. Любая киногруппа думает, что без этого легко обойтись, и сэкономить деньги.

И обходятся. В пересчете на короткую дистанцию – всё нормально. Люди всё скушают. Но в пересчете на жизнь – урон трудно подсчитать. Мы просто обкрадываем следующие поколения кинозрителей.

Отказываетесь ли вы от предложений написать музыку к фильму?

Да, бывает, что я отказываюсь от фильма, если понимаю, что режиссер будет гнуть в сторону так называемого «шансона», или – на жаргоне – «блатняка». Или ставлю жесткие условия – вы мне платите деньги, я пишу то, что считаю нужным. Хотите – ставьте в картину, не хотите – не ставьте. Некоторые соглашаются.

Близка ли вам тема «Московской саги»?

Вообще эта книга, я думаю, должна быть близка всем, кто родом из СССР.

Люди моего поколения прожили более-менее одинаковую жизнь – и неважно, был ты сыном генерала, академика или простого инженера или учителя. Все мы пережили одни и те же события, и всех коснулась Война, ГУЛАГ, Сталин, Хрущев, Брежнев и т. д. Если не меня – так моих родителей, моих бабушек и дедушек, и генетически мы все это помним и знаем, даже если сами при этом не присутствовали. Поэтому то, что написал Аксенов, – это про всех нас.

Но буквального сходства с моей семьей здесь нет. Я не москвич, в Москве появился уже в зрелом возрасте, лет в 20. Хотя мои родители жили в Москве, и если б не война, то я бы родился здесь. Но мама уехала в эвакуацию в Ташкент, там я и родился и провел детство и юность.

Кому действительна эта тема близка – это семье Барщевских-Виолиных. Многие линии в романе буквально совпадают с жизнями их семей. А кое-что из того, что добавлено сценаристкой Натальей Виолиной, взято буквально и дословно из жизни её мамы.

О землетрясении 1966 года в Ташкенте

Да, действительно, это землетрясение я помню очень хорошо. Оно как бы открыло цепь катастроф, которые мне в жизни довелось пережить – включая теракт в Израиле, происшедший на моих глазах, наводнение в Ленинграде, землетрясение в Калифорнии, и конечно, 11 сентября в Нью-Йорке, когда я находился в момент удара буквально в 50 метрах от Всемирного торгового центра. Последнее событие особенно потрясло и привело к некоему нервному шоку, который, я думаю, никогда не пройдет.

Да, конечно, этот день перевернул мою жизнь и послужил во многом причиной, почему я вернулся в Россию. Но не надо понимать это буквально – что я испугался взрыва, террористов и т. д. По-моему, ясно, что от террора ты не застрахован нигде, и в Москве таких ударов было во много раз больше, чем в Нью-Йорке.

Просто в этом взрыве я увидел некий мистический знак, обращенный лично ко мне – всё, хватит, пора заканчивать попытки завоевать Америку, надо возвращаться домой. Что я и сделал.

Об Америке