Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства

После обстоятельной проработки этих предложений в коллективах издательств, типографий и книготоргов, целой серии «круглых столов», острых дискуссий с руководителями издательств мы сочли возможным принять их в виде специальных решений. В конце 1986 года эти решения были рассмотрены и утверждены на коллегии Госкомиздата СССР и определены, таким образом, основные направления перестройки издательского дела.

Одним из первых на пути развития творческой инициативы издательств стало решение «О расширении прав и самостоятельности издательств», принятое в ноябре 1986 года. В этом решении было впервые заявлено, что инициативе, предприимчивости, самостоятельности издательств серьезно препятствуют существующие административные методы руководства и излишняя регламентация их деятельности со стороны Госкомиздата СССР и Госкомиздатов республик. И одновременно было предоставлено самим издательствам право разрабатывать и утверждать тематические планы, вносить изменения, осуществлять замену названий книг и авторов, самостоятельно решать вопрос об объемах изданий.

От чего зависит устойчивость становления на новом поприще? Что помогает больше всего становлению на новом поприще? Думаю, от убеждения в полезности твоего нового дела и, конечно, от интереса, который это дело начинает в тебе вызывать. С опытом жизни приходит понимание: ни должность, ни звание не могут заменить того интереса, который в тебе должно вызывать дело. Вспоминаю, на одной из встреч с читателями в телестудии Останкино я привел пример «Душечки» А. П. Чехова. Известно, что это произведение и его героиню очень высоко ценил Л. Н. Толстой. Думаю, произошло это не случайно. Лев Николаевич увидел в этом женском образе те удивительные человеческие достоинства, которые нам не всегда понятны. Обычно мы иронически оцениваем героиню чеховского рассказа, а между тем, если вдуматься, в этом образе проявляются тончайшие качества человеческой души: преданность, самопожертвование. Это не стремление приспособиться к новым условиям, а естественная человеческая эволюция: меняется сфера твоих занятий и привязанностей, и новые заботы, дела с каждым днем все больше и больше овладевают твоими помыслами, становятся близкими, неотделимыми от твоей жизни.

Перемены, которые несла жизнь с ее идеями демократизации издательскому делу, при всей их очевидности не были (как и всякое новое) безобидными, ибо они уничтожали старое, разрушали привычный издательский бюрократический механизм. Главное в них я видел в том, чтобы дать издательствам свободу решений, право выбора: кого издавать, каким тиражом. Чтобы затруднить защиту административного механизма, мы в нашем решении о демократизации издательского дела сознательно определили такие меры, как отказ от обязательного рецензирования рукописей (целесообразность этого теперь передавалась на полное усмотрение издательства) и в особенности исключение из практики какого-либо закрытого рецензирования.

На путях самостоятельности немаловажным было освободить от бюрократических кандалов творческую энергию редактора – главного действующего лица в издательском процессе. Для этого было принято отдельное постановление Госкомиздата СССР «О расширении прав и самостоятельности редакторов издательств», где мы попытались определить редакторские приоритеты в выборе автора, тематики книги, редактировании рукописи. Мы хотели, чтобы редактор стал полноправным директором издаваемой книги, вплоть до права самостоятельного выпуска ее под свою персональную ответственность.

Понимаю, что для обычного читателя мои свидетельства о переменах могут показаться скучными и утомительными, для издательского же дела того времени они имели значение радикального поворота. Ценны они были тем, что делали издательства расположенными к восприятию всего того, что несла жизнь с ее новыми идеями, новыми авторами.

Я понимал, что осуществление этих мер на практике означало самоубийство Госкомиздата СССР. Ибо по мере обретения издательствами самостоятельности административный распорядительный центр становился не нужен. Основными функциями Комитета оставались изучение читательских запросов и разработка на этой основе государственной издательской политики.

В издательской политике прежде всего предстояло ответить на вопрос: сколько нужно издавать книг? А затем, опираясь на анализ запросов читателя, попытаться ответить и на следующий вопрос: каких книг? У читателя эти вопросы могут вызвать естественное недоумение. Уж слишком прост вроде бы ответ: издавать больше, преимущественно хороших и разных. Но ведь, признаемся, так много лет и поступали. С каждым годом выпускали все больше и больше книг. Но сколько ни увеличивали производство книг, дефицит их не сокращался, ибо увеличивалось количество книг, которые оказывались нереализованными в книготоргах и невостребованными в библиотеках. В 1986–1988 годах ежегодно выпуск книг увеличивался примерно на 100 миллионов экземпляров, однако дефицит не сокращался.