Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Безбородко пріѣхалъ въ Петербургъ 10-го марта 1792 года и на другой-же день почувствовалъ неловкость своего положенія, такъ какъ Екатерина въ тотъ день поручила ему написать указъ о производствѣ Зубова въ генералъ-поручики и генералъ-адъютанты. Изъ замѣтки, встрѣчающейся въ «Дневникѣ» Храповицкаго, должно заключить, что такое порученіе было своего рода щелчкомъ прибывшему ко двору миротворцу. Между тѣмъ всѣ дѣла, которыя прежде производились только черезъ него, шли черезъ Зубова, и князь явился теперь, не смотря на свои 26 лѣтъ и ограниченность своего ума, могущественнымъ совѣтникомъ государыни. Самъ же онъ, находился подъ вліяніемъ А. И. Моркова, одного изъ сослуживцевъ Безбородки по коллегіи иностранныхъ дѣлъ. Относительно всего этого, Завадовскій писалъ графу Воронцову въ Лондонъ слѣдующее: «Безбородко, разжигаясь честолюбіемъ, равно и легкомысленностію захватить весь кредитъ, когда не стало князя, кинулся въ Яссы. При отъѣздѣ, изъ трусости врожденной, поручилъ внутренній портфель Зубову, а внѣшній — Моркову. Послѣдняго разумѣлъ себѣ первымъ другомъ, а у перваго думалъ найти тѣмъ связь. Возвратившемуся послѣ мира въ голубой лентѣ, при первой встрѣчѣ, дано было чувствовать, что дѣла уже не въ его рукахъ. И такъ съ тѣхъ поръ безъ изъятія Зубовъ управляетъ всѣми внутренними дѣлами, Моркова имѣя подъ собою, для письма иностраннаго. Ни одинъ изъ фаворитовъ, даже самъ всемогущій князь Потемкинъ, не имѣлъ столько обширной сферы; ибо владычество его простиралось на одинъ только департаментъ, а къ настоящему всѣ придвинуты… Александра Андреевича роль препостыдная. Всякъ на его мѣстѣ, стяжавши доходу 150 тысячъ, удалился бы, но онъ еще пресмыкается въ чаяніи себѣ лучшаго, а наипаче корыстнаго, не имѣя духа на шагъ пристойный. Низкимъ терпѣніемъ и гибкостію многіе дождались погоды. Онъ послѣдуетъ этому правилу. Развѣ вытолкаютъ въ зашей. Безъ того не уклонится, чуждъ бывъ нравственныхъ побужденій».

Легко предвидѣть, что г. Григоровичу приходится опровергать такой нелестный отзывъ о Безбородкѣ и онъ съ своей стороны высказываетъ, что не тѣ побужденія, о которыхъ говоритъ Завадовскій, удерживали при дворѣ Безбородку, а что послѣдующій разсказъ, основанный на фактахъ совершившихся, откроетъ эти побужденія, и притомъ побужденія высокія, и докажетъ, что пророчество Завадовскаго было ложно. Справедливость, однако, требуетъ сказать, что мы, ознакомившись съ дальнѣйшимъ разсказомъ почтеннаго изслѣдователя, слѣдовъ такихъ «высокихъ побужденій» вовсе не встрѣтили.

Сдержанная, довольно старая вражда между молодымъ Фаворитомъ и прежнимъ секретаремъ усиливалась и вскорѣ перешла въ открытую борьбу. По словамъ письма А. Р. Воронцова, писавшаго 14-го мая 1792 года къ брату его въ Лондонъ. «Безбородко отсутствіемъ своимъ пріобрѣлъ славу имени, но сей случай лишилъ его прежней мочи въ дѣлахъ, — ибо господинъ Зубовъ, въ его отлучку, вступя во всѣ экспедиціи, удерживаетъ ихъ въ своихъ рукахъ, а на удѣлъ Александру Андреевичу мало что остается, и то почти для одной формы».

Самъ Безбородко объяснялъ свое настоящее положеніе своему лондонскому другу въ слѣдующихъ строкахъ: «Когда я, изъ единаго, конечно, усердія къ отечеству, напросился на поѣздку въ армію, и я тогда думалъ, что моя отлучка дастъ поводъ къ раздѣленію дѣлъ многочисленныхъ и силы человѣческія, паче же въ моихъ лѣтахъ и здоровьѣ, превышающихъ, то былъ спокоенъ, полагая, что успѣхъ моей коммисіи дастъ мнѣ поводъ поставить себя такѣ, что ежели угодно, я буду отправлять только самыя важнѣйшія дѣла и найду для себя превеликое облегченіе, сходное съ чиномъ, съ состояніемъ и службою моими». Затѣмъ Безбородко, упомянувъ, что онъ, исполняя волю государыни, поспѣшилъ пріѣхать въ Петербургъ, продолжаетъ: «Но что нашелъ я? Нашелъ я идею сдѣлать изъ Зубова, въ глазахъ публики, дѣловаго человѣка. Хотѣли, чтобъ я по дѣламъ съ нимъ сносился; намекали, чтобъ я съ нимъ о томъ, о другомъ поговорилъ, т. е., чтобъ я пошелъ къ нему. Но вы знаете, что я и къ покойному не учащалъ, даже и тогда, когда обстоятельства насъ въ самое тѣсное согласіе привели. Вышло послѣ на повѣрку, что вся дрянь, какъ-то: сенатскіе доклады, частныя дѣла, словомъ сказать все непріятное, заботы требующее и ни чести, ни славы за собою не влекущее, на меня взвалены, а, напримѣръ, дѣла нынѣшнія польскія, которыя имѣютъ связанныя съ собою распоряженія по арміямъ, достались г. Зубову».

Разсказавъ о запутанности этихъ дѣлъ, Безбородко добавляетъ: «Много я потерпѣлъ непріятностей, борясь съ сею конфузіею, и много надобно было выдержать баталій, чтобъ хотя нѣсколько дѣло исправить, не зная еще, какъ кончится».