Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Больные этого рода не только имѣютъ значеніе въ распоряженіяхъ Фотія по монастырю, но и указываютъ на особенность его вѣрованій. Фотій устроилъ въ деревянныхъ старыхъ кельяхъ больницу для женскаго пола, «такъ какъ — писалъ онъ — людей больныхъ отъ духовъ нечистыхъ сего пола бываетъ болѣе приходящихъ. А просто больницы для мужскаго пола не имѣть и больныхъ простыми болѣзнями не принимать и николи не держать, ибо у насъ нѣтъ для таковыхъ мѣста и лекаря. А кто придетъ и сдѣлается боленъ, давать таковымъ на бѣдность лучше 10 (въ рукописи не сказано рублей или копѣекъ) и съ Богомъ отпущать: пусть идетъ и въ мірскомъ домѣ лежитъ боленъ, ибо нѣтъ способа за всѣми смотрѣть и мѣста помѣщать. И таковое занятіе о больныхъ простыхъ можетъ многихъ монаховъ отъ дѣла своего и молитвы отдалять и утомить и умучить, а монашеское дѣло стараться прежде о своей душѣ, потомъ уже и о спасеніи другихъ».

Въ устроенную Фотіемъ больницу для бѣсныхъ явилась однажды молодая дѣвушка, бывшая фигуранткой на петербургскомъ театрѣ. Она объявила, что одержима нечистымъ духомъ. Фотій принялся отчитывать ее, поручивъ ближайшій за нею надзоръ молодому своему келейнику, который доносилъ ему, что Фотина Павловна (такъ звали дѣвушку) проводитъ все время въ молитвѣ, а самъ между тѣмъ, сошелся съ нею и такимъ образомъ обманывалъ Фотія. Орлова была сильно раздражена пребываніемъ Фотины въ Юрьевомъ монастырѣ и, какъ разсказываютъ, хотѣла дать ей половину своего состоянія, съ тѣмъ только, чтобы она ушла изъ монастыря и не дѣлала безчестія Фотію. Между тѣмъ Фотина стала собирать около себя окрестныхъ дѣвушекъ, которыя во множествѣ сходились на молитву въ монастырь, одѣтыя въ хитоны. Молва объ этомъ дошла до губернатора, который при содѣйствіи архіерея положилъ конецъ такимъ собраніямъ, причемъ Фотина, щедро надѣленная отъ Фотія деньгами, была отправлена въ Переяславъ въ тамошній женскій Ѳедоровскій монастырь.

Фотій настолько вѣрилъ, будто онъ отчиталъ Фотину, что написалъ «Повѣсть чудну о нѣкоей дѣвицѣ, избавившейся отъ нечистаго духа». Орлова, послѣ смерти автора, уничтожила эту повѣсть, оставивъ только предисловіе, представляющее общее разсужденіи о бѣсовскомъ навожденіи.

Изъ прочихъ распоряженій Фотія видно, что онъ былъ заботливый хозяинъ, такъ какъ, несмотря на то, что монастырь имѣлъ уже громадныя средства, Фотій старался о томъ, чтобы нужды монастыря удовлетворялись собственными его средствами. Онъ старался о разведеніи при монастырѣ огородовъ, приказывалъ садить шалфей, мяту, какъ лечебныя травы, а также малину и барбарисъ «для утѣшенія братіи». Хозяйственныя его распорядки касались и содержанія лошадей, и изъ одного его письменнаго приказа видно, что при монастырѣ имѣлось шесть лучшихъ лошадей для настоятеля, столько же для разъѣзда на случай нужды, отъ 2-хъ до 4-хъ для черныхъ работъ и прочихъ простыхъ надобностей. При этомъ онъ требовалъ, чтобы лошади были исправныя и хорошія, и чтобы одна или двѣ изъ нихъ были пріучены орать и пахать землю.

Радѣя о строгомъ соблюденіи въ монастырѣ общежительнаго устава, Фотій заботился о поддержаніи прежнихъ и о присвоеніи новыхъ преимуществъ своей обители, а также о введеніи въ нее нѣкоторыхъ особыхъ порядковъ богослуженія. Онъ не забывалъ, что управляемый имъ монастырь имѣлъ нѣкогда за собою 15 приписныхъ монастырей и что, по сравненію съ окрестными монастырями, онъ, по грамадности своихъ зданій, назывался даже лаврою. Съ самыхъ первыхъ временъ существованія этого монастыря, настоятели его именовались «игуменами монастыря св. Георгія п архимандритами новгородскими», т. е. считались первыми или главными въ ряду управителей 50-ти новгородскихъ монастырей и какъ бы благочинными надъ всѣми ими. Что же касается священно служенія въ Юрьевскомъ монастырѣ, то игумены или архимандриты его издревле отправляли священнослуженіе съ нѣкоторыми отличіями, присвоенными исключительно архіерейскому сапу. Такъ, они служили и служатъ на коврѣ съ осѣняльными свѣщами и рипидамп. При великомъ выходѣ выносится митра архимандрита, а самъ архимандритъ изъ алтаря не выходитъ, но принимаетъ св. дары въ царскихъ вратахъ, послѣ чего произносится на ектеніи имя «всечестнаго отца священно-архимандрита».

До какой степени дорожилъ Фотій этими знаками внѣшняго іерархическаго почета — неизвѣстно, но, въ добавокъ къ нимъ, ему и его преемникамъ по управленію монастыремъ было присвоено носить посохъ съ сулкомъ, т. е. съ такимь украшеніемъ изъ матеріи, какой бываетъ обыкновенно на архіерейскомъ посохѣ.