Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Біографъ графини Анны Алексѣевны, Елагинъ, описывавшій ея жизнь по просьбѣ или, вѣрнѣе сказать, по заказу архимандрита и иноковъ Юрьевскаго монастыря, конечно не поскупился на восхваленія благотворительницы этой святой обители. По словамъ его, «доблестная» Орлова «представляетъ разительный примѣръ благочестія и добродѣтели, — примѣръ, напоминающій первые вѣка христіанства». «Она — говоритъ Елагинъ — посвятила себя жизни уединенной, близкой къ отшельничеству». Упоминая въ одномъ мѣстѣ своей книги о благотвореніяхъ Орловой церквамъ и монастырямъ, находящимся даже въ Александріи и Дамаскѣ, Елагинъ по поводу этого восклицаетъ: «сколько тутъ славы не только для нея, но и вообще для русскаго имени!»

Понятно, что на сочиненіе, въ которомъ высказываются такіе взгляды, приходится смотрѣть не какъ на правдивое жизнеописаніе, но какъ на похвальное только слово. Поэтому изъ книги Елагина мы позаимствуемъ нѣкоторые лишь факты, не опираясь на собственныя разсужденія автора и не вдаваясь даже въ критическую ихъ оцѣнку.

Спустя нѣсколько лѣтъ послѣ смерти своего отца, Орлова поѣхала на богомолье сперва въ Кіевъ, а потомъ въ Ростовъ. Здѣсь, при гробѣ св. Димитрія, она познакомилась со старцемъ Яковлевскаго монастыря Амфилохіемъ, котораго избрала своимъ духовникомъ и который, по словамъ ея біографа., имѣлъ на нее рѣшительное вліяніе. Но старецъ Амфилохій отошелъ наконецъ въ иной міръ, и Орлова хотѣла найти для себя другаго руководителя и исповѣдника. Она жила въ Москвѣ, когда туда прибылъ проѣздомъ Иннокентій, епископъ пензенскій и саранскій. Орлова обратилась за совѣтами къ нему и Иннокентій, знавшій хорошо Фотія по Александро-Невской лаврѣ, гдѣ онъ былъ ректоромъ семинаріи, указалъ ей на него.

Единственно для знакомства съ Фотіемъ, Орлова покинула родную Москву и переселилась въ Петербургъ. Здѣсь она искала случая сблизиться съ молодымъ монахомъ, но, какъ говоритъ Елагинъ, Фотій долго чуждался ее, какъ бы опасаясь вліянія ея знатности и богатства на свое убожество и не прежде какъ черезъ два года она достигла своей желанной цѣли — быть его духовной дочерью. Съ своей стороны и митрополитъ Серафимъ, благоволившій къ Фотію, указывалъ ей на него. Сблизившись съ Фотіемъ, Орлова, по переводѣ его въ Юрьевъ монастырь, поселилась около этой обители, заведя для себя небольшую усадьбу на землѣ, купленной ею у помѣщика В. И. Семевскаго за 74,000 р., и построивъ для себя домъ на томъ мѣстѣ, гдѣ нѣкогда стоялъ древній монастырь св. Пантелеймона. Она сдѣлала это, надѣясь, какъ говоритъ Елагинъ, «подъ руководствомъ такаго духовнаго отца, какимъ былъ Фотій, вѣрнѣе исполнять христіанскіе подвиги добра и молитвы въ нѣкоторомъ удаленіи отъ свѣта».

Въ одной изъ статей, касающихся Фотія, сообщается, между прочимъ, что уже послѣ смерти его, Орлова говорила: «онъ возбудилъ во мнѣ вниманіе тою смѣлостію, тою неустрашимостію, съ какими онъ, будучи законоучителемъ кадетскаго корпуса, молодымъ монахомъ, сталъ обличать господствовавшія заблужденія въ вѣрѣ. Все было противъ него, начиная съ двора. Онъ не побоялся этого. Я пожелала узнать его и вступила съ нимъ въ переписку. Письма его казались мнѣ какими-то апостольскими посланіями. Узнавъ его болѣе, я убѣдилась, что онъ лично для себя ничего не искалъ».

Уединеніе, которое избрала себѣ Орлова вблизи Фотія, не отрѣшило ее однако совершенно отъ того мірскаго круга, къ которому она принадлежала по рожденію. Пріѣзжая на время въ Петербургъ или въ Москву, она являлась въ большомъ свѣтѣ, принимая въ своихъ гостиныхъ избранное общество обѣихъ столицъ. Она не отставала окончательно и отъ двора и, въ званіи камеръ-фрейлины, ѣздила съ императрицею Александрой Ѳедоровной, въ 1826 году, на коронацію въ Москву; съ нею же, въ 1828 году, она отправилась въ Кіевъ, а потомъ въ Варшаву и въ Берлинъ. Вообще она оставалась свѣтской женщиной и, по замѣчанію Елагина, «видѣвшіе ее только въ гостиныхъ и не подозрѣвали, что она проводитъ большую часть времени въ молитвѣ и благочестивыхъ трудахъ».

Въ продолженіи слишкомъ двадцати пяти лѣтъ главнымъ мѣстопребываніемъ Орловой почти постоянно была выстроенная ею усадьба близь Юрьевскаго монастыря. Здѣсь она вела какъ-будто отшельническую жизнь; кромѣ постоянной ходьбы по церквамъ, она строжайше соблюдала воздержаніе; такъ, въ первую недѣлю великаго поста она ѣла только просфору, запивая ее въ церкви теплотою, а въ продолженіе всей страстной недѣли принимала пищу только однажды въ великій четвергъ. Сообщая о такой жизни Орловой, Елагинъ замѣчаетъ, что «подъ руководствомъ Фотія развилось ея духовное совершенство».

Посмотримъ теперь, чѣмъ и какъ вліялъ на нее Фотій. Для разрѣшенія этого важнаго вопроса у насъ имѣлся рукописный матеріалъ — одинъ изъ томовъ переписки Фотія съ Орловой[15]. Къ сожалѣнію, собственныхъ ея писемъ мы не знаемъ, но изъ нѣкоторыхъ отвѣтовъ Фотія можно составить довольно ясное понятіе, о чемъ и въ какомъ духѣ велась между ними бесѣда.

IV