Замерзшие сердца

– Я буду здесь всего несколько дней, детка, – отвечает она. Голос у нее резкий и звучит неуверенно, но, как мне кажется, это получается непроизвольно. Она уже три дня так говорит.

– Скоро Оукли должен подойти. Тайлер сказал, что они утром вернулись в город. – Я закручиваю колпачок лака и убираю его обратно в сумку с вещами. Сейчас около трех часов дня, так что Оукли должен приехать с минуты на минуту.

При упоминании о брате она улыбается, до тех пор, пока к горлу не подкатывает влажный кашель. Мама неловко хватается за грудь. С навернувшимися на глаза слезами я бросаюсь к ней, хватаю за плечо, перевожу в сидячее положение и растираю спину, как велели медсестры. Зажмурив глаза, хватаю прижатую к груди руку и притягиваю к себе.

Когда через пару минут кашель стихает, отпускаю руку, беру с тумбочки воду и подношу стакан к губам с просьбой попить. Она не спорит – просто делает глоток. Только тогда я расслабляюсь и делаю вдох.

– Прости, – хрипит она, избегая моего взгляда, и пристально смотрит на одно из колючих больничных одеял, обернутых вокруг исхудавших ног. – Милая, иди домой. Прими душ, поспи в своей постели. Зачем тебе здесь сидеть?

Конечно, я могла бы поехать домой, принять душ и провести ночь в кровати, где пружины не впиваются в спину и не скрипят при каждом вздохе. Только смогу ли я заснуть, не зная, в порядке она или нет? Вряд ли.

– Проеду домой, когда Оукли придет. Не хочу, чтобы ты оставалась одна. Уж точно не здесь.

Мама знает, что убедить меня все равно не сможет – ей ни разу это не удалось, – поэтому она кивает и возвращается к просмотру сериала.

Когда через несколько минут дверь палаты открывается, меня чуть слезы не пробирают. Поднеся палец к губам, я шикаю. В ответ Оукли кивает, тихо опускает сумку на пол возле ванной и присаживается ко мне на диван.

Не успевает он сесть, как я бросаюсь в объятия. Это отвлекает меня от пустой комнаты, и я плачу, пропитывая насквозь его черную толстовку. Ничего не говорю, только содрогаюсь в такт безмолвным всхлипам, пока Оукли гладит меня по руке.

Он тяжело вздыхает:

– Все будет в порядке, Грей. Возвращайся домой. Я все узнаю и сообщу, что скажет врач. Обещаю.

Мои рыдания переходят в жалкие потуги, но щеки по-прежнему не высыхают.

– Напишу Тайлеру и попрошу его заехать за мной. Я без машины.

Тайлер высадил меня перед отъездом в Каролину. Не хотела садиться за руль, потому что была слишком подавлена. Да и вообще, в последнее время я только и делаю, что плачу.

Почему-то на смену грусти внезапно приходит какая-то жалость.

– Тайлер ждет тебя на улице. Он не хотел, чтобы ты оставалась в больнице, поэтому поехал за мной.

Удивленная, я отстраняюсь от брата и вытираю лицо рукавом толстовки.

– Серьезно?

– Да. Пришлось поторопиться, чтобы этот парень не разгромил дом, – смеется Оукли, но сразу замолкает, тихо ругая себя за шум.

– Ты уверен? А вдруг что-то…

Я смолкаю, не желая произносить эти страшные слова. Может, если оставлю их при себе, ничего плохого никогда не случится?

– С ней все будет в порядке. Телефон всегда при мне.

Сглатываю комок в горле и заставляю себя кивнуть, вытянув руки над головой. Мышцы сводит от резкого движения: слишком уж долго я просидела в сгорбленном виде.

Когда встаю и подхожу к маме, Оукли поднимается и тянется за моей сумкой и подушкой. Я нежно целую ее в макушку, вдыхая сладкий медовый аромат. Через несколько секунд оборачиваюсь, забираю у Оукли сумку, перекидываю ее через плечо и прижимаю к себе подушку.

– Пиши мне каждый час, понял?

– Да.

Оукли притягивает меня к груди, и я вздыхаю, обнимая его в ответ. Страх, который раньше испытывала, вновь пробуждается. Понимаю, что если не уйду сейчас, то, вероятно, уже не уйду никогда. Поэтому, когда через несколько мгновений мы отстраняемся друг от друга, я киваю – скорее себе, чем ему, – и выбегаю из комнаты, пока не успела передумать.

* * *

Увидев побитый «Форд», припаркованный возле приемного отделения больницы, испытываю облегчение. Вижу Тайлера, который стоит рядом с машиной, опираясь на пассажирскую дверь. Левая рука засунута в карман рваных джинсов, густые черные брови нахмурены, пока он смотрит в экран телефона. Розовая губа зажата между зубами, а нога беспокойно подпрыгивает, постукивая по асфальту.

Но тут уголки его рта поднимаются, и на его лице расплывается улыбка. Заметив меня, Тайлер убирает телефон, раскрывает объятия, и я, не раздумывая, спешу к нему.

Не успеваю отдышаться, как волна усталости и страдания накрывает меня с головой. Если бы не две мускулистые надежные руки, точно бы рухнула на тротуар.

– Ты в порядке? – тихо спрашивает Тайлер, перебирая спутанные пряди волос, закрывающие мое ухо.

Киваю, слишком уставшая, чтобы говорить. Он не верит – это видно по его напряженным плечам, – но тем не менее не настаивает на общении. И мне кажется, что в этот самый момент я дарю ему еще одну частичку себя.