Замешательство

Я надел наушники, чтобы послушать новости, пока готовлю еду. Стеблевую ржавчину, которая убила четверть урожая пшеницы в Китае и Украине, обнаружили в Небраске. Пресная вода из растворяющейся Арктики хлынула в Атлантику, меняя маршрут защитных течений, как рука, прошедшая сквозь дымовой шлейф. И отвратительная инфекция поразила площадки для откорма крупного рогатого скота в Техасе.

Я забылся – точнее, забыл, что мой сын ползает по полу в другой комнате. Я выкрикнул что-то мерзкое, причем громче, чем предполагал. Из-за наушников не слышал Робина, пока тот не потянул меня за рубашку. Он напугал меня, и я вздрогнул. Сын разволновался и занервничал.

– Ну, не надо игнорировать меня! В чем дело?

– Да так, ерунда. – Я вынул наушники и остановил приложение. – Просто новости.

– Что-то плохое? Точно что-то плохое. Ты грязно выругался.

Я совершил ошибку.

– Ничего страшного, Робби. Не волнуйся.

За ужином он атаковал тарелку, продолжая обиженно молчать. А потом простил меня, как-то слишком уж быстро. Когда я выставил жареный миндаль в шоколадной пудре, мой сын снова улыбался. Я сглупил – я ничего не понял.

После того как мы закончили, он вернулся на свое место в гостиной, а я – к компьютеру. Настраивал один из алгоритмов для извержений вулканов в водных мирах, когда с другого конца дома раздался глухой стук. Я снова выругался. Звук был такой, словно маленькое млекопитающее забралось в стены спальни Робина и свило гнездо между распорками. Мне бы ни за что не удалось вытащить его и спасти свой дом, не вызвав у сына новый срыв.

Опять раздался глухой удар, за ним еще несколько, слишком равномерных, чтобы их мог произвести не человек. Казалось, где-то работал неумеха-водопроводчик. Я отправился на разведку.

Звук доносился из спальни Робина. Я открыл дверь и увидел, как он свернулся калачиком в углу, держа в руках свой транспондер для исследования планет, и бьется головой о стену. Удары были медленные, несильные, испытующие – как будто он проводил эксперимент, проверяя, на что способен ради покаяния.

Я бросился к Робби с криком, но не успел оттащить его от стены. Он вскочил на ноги, вырвался из моих рук и пулей вылетел из комнаты. Я остановился ровно настолько, чтобы проверить планшет. На экране группа обезумевших коров натыкалась друг на друга, потеряв контроль над собственным телом. Одна из них медленно опустилась на землю, замычав в замешательстве. Крупный план перешел к съемке с воздуха: сотни живых существ колыхались сплошной массой.

История разошлась по всей Сети: инфекция мозга, охватившая четыре с половиной миллиона голов крупного рогатого скота в Техасе, распространялась от одной откормочной площадки к другой с поразительной скоростью. Робин вошел в мою учетную запись и отыскал новость, используя пароль, который я никогда не менял: любимая птица его матери, летящая задом наперед.

Снаружи послышались крики, совмещаясь с мучительным видео.

– Прекрати! Хватит! Довольно!

Я выбежал из комнаты и вышел на улицу. Он был один на темном заднем дворе. Вокруг царило умиротворение, и не было видно никого, кроме моего плачущего ребенка. Робби упал как подкошенный, как только я оказался рядом. Крики усилились, когда я попытался обнять его.

– Хватит. Прекрати. Прекрати!

Я опустился на колени и взял его лицо в ладони. Мой собственный сбивчивый шепот был наполовину утешением, наполовину попыткой заставить его замолчать.

– Робби. Тише. Не надо. Все будет хорошо.

Слово «хорошо» вызвало неистовый вопль прямо возле моего уха, который разбил мне сердце вдребезги. Я отпрянул, и Робби вырвался. Он пересек двор и завернул за угол дома прежде, чем я смог подняться на ноги. Я загнал его внутрь. Он снова свернулся калачиком в углу своей комнаты и начал биться о стену головой. Я ворвался в дверной проем и бросился между стеной и его черепом. Но он довершил начатое за миг до того, как я оказался рядом, и обмяк в моих руках. Из его горла вырвался звук не менее ужасный, чем его крики. Долгое, тихое бульканье: полный крах.

Я баюкал Робби и гладил по волосам. Он не сопротивлялся. Али перестала шептать мне на ухо подсказки в тот самый момент, когда я больше всего в ней нуждался. Мозг тщетно подыскивал слова, которые не вызвали бы еще один срыв. Все варианты казались бессмысленными. Там, где мы жили, откормочные площадки субсидировались государством, а нейрофидбек был запрещен. Зря я привел его на эту планету.

– Робби. Есть и другие места.

Он поднял голову и вперил в меня жестокий взгляд опухших глаз.

– Где?

Он обессилел. Гнев его очистил. Я дал ему полежать еще немного. Потом поднял, повел на кухню, приложил лед ко лбу. В ванной он умылся и почистил зубы, не выходя из ступора. Появилась шишка над правой бровью, пухлая и темная, как тысячелетнее яйцо.

Робби не хотел читать или чтобы ему читали. Он яростно отверг путешествие в космос. Лежал в постели, уставившись в потолок.