Замещающий ребенок

Мальчик часто будет играть эту необычную роль подле той, которую он хотел видеть смеющейся и любящей жизнь. Джейн Энн часто заставляла его вернуться в свою постель, но комната Маргарет Огилви представляла собой центр мира для Джимми. У него началась бессонница, которая сопровождала его всю жизнь.

Отныне Маргарет станет мученицей, несущей проклятие всем, кто выжил после происшествия с Дэвидом. Джимми тоже достается, но он стойко справляется с ужасным чувством вины.

Последующие месяцы Джимми будет проводить свои дни в изголовье материнской постели, пытаясь ее утешить и пробудить в ней вкус к жизни. Он испытывал «сильное желание» занять место исчезнувшего брата, «стать настолько похожим на него, чтобы мама не видела разницы». Он ей обещал, что станет знаменитым, что она будет гордиться им, как гордилась Дэвидом, когда тот был жив. Он действительно стал знаменитым, но не заменил Дэвида в сердце матери. Нездоровая атмосфера, в которой мать заставляла его жить, без сомнения, не прошла бесследно для его бегства в мечту, которую он с успехом воплотил в жизнь.

В книге «Маргарет Огилви», написанной сразу после смерти матери, Барри говорит, что «все, что с нами происходит после 12 лет, не имеет совершенно никакого значения».

«Желание Джимми исполнилось почти как в сказке. Он стал знаменитым и непостижимым образом занял место Дэвида-ребенка: Барри постарел, но так и не стал взрослым. Всю свою долгую жизнь (он умер в 78 лет) он оставался подростком — ярким, юным, обожающим свою мать. Больше всего на свете он любил детские игры и сказки» (Э. Лури). Как изящно выразился Ф. Ривьер, «он прожил всю жизнь с тенью маленького Джимми, сшитой с личностью Барри».

Он напоминал подростка не только характером. Барри и внешне был похож на мальчика: маленький и хрупкий, ростом не больше полутора метров, с тонким и звонким голосом. На фотографиях, сделанных в возрасте 20 или 30 лет, у него вид тринадцатилетнего подростка с приклеенными усами. Несмотря на то, что он был любимцем красивых женщин, он был не способен к физической любви. Он женился в возрасте 34 лет на молодой актрисе, которая исполняла роль в его первой пьесе, но сексуальных отношений у них, как точно известно, не было.

Э. Лури задается вопросом о природе этого физиологического и психосексуального инфантилизма: был ли он вызван гормональными или все же психологическими причинами, как будто маленький Джимми решил не расти, как и Питер Пен. Сегодня мы можем назвать это «психосоциальный нанизм». Э. Лури добавляет: «В интеллектуальном плане молодой Джеймс Барри всегда был на высоте». Он это доказал своими блестящими успехами на литературном поприще. Как он сам писал, «ночные заморозки могут остановить рост цветка, но не помешают ему цвести» («Мэри Роз»).

Всю жизнь Джеймс Барри занимался детьми: сначала своими братьями и сестрами, а потом, когда стал богатым, знаменитым и получил титул, — пятью детьми семьи Левелин-Дэвис, после того, как умерли их родители. Это вместе с ними он придумал в садах Кенгсинтона детскую игру и Питера Пена, который принес ему славу. Он был очень сильно к ним привязан, практически поглощал их, как говорит Ф. Ривьер и добавляет: «Он только и думал, что о Майкле, четвертом из детей <…>. Как будто волшебные чары соединяли их».

Майкл утонул вместе со своим другом, и Джеймс очень сильно и долго горевал. Эта случайная смерть (а может быть, и самоубийство), возможно, пробудила в нем воспоминания о Дэвиде. Майкл был гомосексуалистом, и были ли чувства Джимми к нему только любовью старшего брата? Его многочисленные отношения с женщинами, даже с женой, всегда оставались платоническими, но ничто в его жизни не указывает на то, что даже если он и имел гомосексуальные наклонности, то такого рода отношения существовали в реальности.

Многие авторы видят в Питере Пене портрет Барри, идеального спутника и организатора детских игр. «Но он был также тем, кем сам Барри быть не мог, — настоящим ребенком. Другие видят в Питере сходство с братом автора Дэвидом, который умер в детстве, а значит, не состарился и теперь живет под землей в компании таких же потерянных мальчиков, там, где, может быть, лежит страна мертвых» (Э. Лури).

«Я удрал в день моего рождения, — говорит Питер. — Я услышал, как мои родители говорят о моем будущем. Я не хочу становиться взрослым мужчиной. Я хочу остаться мальчиком и играть».

Джеймс Барри пишет, что Питер Пен — это не столько фавн, сколько ребенок, буквально вырвавшийся из цивилизации и серых будней.

Питер Пен живет в стране «Нет-и-не-будет» (это название переводят еще как «Остров Потерянных мальчиков, или Воображаемый остров») и руководит шайкой потерянных мальчиков. Это мальчики, которые выпали из своих колясок, когда их няньки отвернулись. Э. Лури отмечает, что, когда мы говорим о смерти кого-то из наших близких, мы употребляем эвфемизм «мы его потеряли».