Замещающий ребенок

Со стороны может показаться, что родителям становится легче, ведь к ожиданию смерти одного ребенка присоединяется надежда на появление нового. Однако горевание все еще не завершилось. Заранее замещенный ребенок болен, но все-таки еще жив, и мать воспринимает свою беременность как отказ от него. Этот отказ отзеркаливают врачи: «умирающий ребенок ставит под удар как нашу работу, так и материнские обязанности».

Поэтому родители находятся в растерянности, но никогда не было случая, чтобы они отказывались продолжать лечение выжившего ребенка. При этом все осознают, что положение замещающего ребенка двусмысленно.

Николь Альби представила описание трех наиболее показательных случаев. Мы приводим их ниже.

Мадам К. находилась на шестом месяце беременности, когда узнала, что у ее трехлетнего сына острый лейкоз. Она очень взволновалась и боялась родить «лейкемичного или ненормального ребенка», ее семья не понимала ее и не оказывала ей никакой поддержки. Она родила нормального ребенка и вернулась домой, чтобы ухаживать за старшим сыном, находящимся в ремиссии. Через два года, в июне, у мальчика началось обострение в форме менингита, что вызвало у матери новый приступ тревоги: в августе оказалось, что мадам К. вновь беременна (срок — 2 месяца), зачатие произошло в момент обострения. Она попросила сделать аборт: по «психологическим причинам, она не сможет вынести эту беременность». В аборте ей было отказано. Во время осмотра в ноябре (беременность — 6 месяцев) она снова выглядела тревожной и одержимой страхом родить ребенка с лейкемией. Она приняла свою беременность, но чувствовала, что наносит ущерб больному ребенку, предает его. Она говорила о будущем ребенке: «Бедный малыш, это печально, но мне плевать, о нем кто-нибудь позаботится, есть другие, чтобы о нем позаботиться, жаль, что так вышло».

Незадолго до родов у малыша случилось новое обострение. Это вызвало вспышку гнева у матери, и она положила его в другую больницу. Она родила здорового ребенка и вновь принялась ухаживать за больным.

У мадам Н. было двое детей: старший мальчик и двухлетняя девочка, у которой диагностировали острый лейкоз в январе. Мать была в конфликте со своим мужем по поводу болезни: он ее упрекал в том, что она ведет себя жестоко, ухаживая за ребенком. Это был ее способ реагировать на угрозу, которая нависла над девочкой. Ребенка лечили, но у нее случилось обострение в июне. Мать привела ее на консультацию спустя два месяца; к этому моменту мать была беременна два с половиной месяца и не скрывала этого. Она говорила, что маленькая больная «невыносима» (она и в самом деле была неуправляема), и заявляла прямо в ее присутствии: «Я рожу в январе, я надеюсь, что она до этого не умрет, хотя кто знает». Новое обострение у девочки было в сентябре. На консультации в декабре мать казалась более спокойной. Она говорила, что ничего не готовит для нового ребенка: «У меня нет времени, я все время занята больным ребенком». Больной ребенок был спокойным, даже замкнутым. Мать производила впечатление живущей настоящим моментом и заглушавшей свою тревогу излишней активностью. Наконец она родила мальчика, о котором акушерка сказала: «Она надеялась родить девочку. Наверняка этого мальчика не будут любить». У больной девочки случилось обострение сразу после родов, и мать занялась ею.

Муж мадам С. был инвалидом, а их старший сын страдал от врожденной болезни. Двухлетняя дочь мадам С. была госпитализирована с острым лейкозом. Через некоторое время мадам С. родила ребенка с лишней хромосомой (без дальнейшей расшифровки). Она обратилась за консультацией, потому что ее «больная дочь невыносима; временами я готова ее убить, не будь она больна; я все для нее делаю, а она все время недовольна».

Пожаловавшись на врачей и их ошибки, она заявила, что не хочет больше детей, плохо переносит противозачаточные таблетки и снова беременна; на пятом месяце она попросила сделать аборт, но ей было отказано. У больной девочки было обострение за неделю до этой консультации. Мадам С. родила здоровую девочку, и, по ее просьбе, ей перевязали трубы.

Николь Альби отмечает, что эти три матери называют своих больных детей «невыносимыми» (у этого слова есть несколько смыслов) в тот момент, когда они узнают об обострении у детей, и объявляют окружающим о своей беременности. Автор считает, что ребенок угрожает им, обрекая их на одиночество своей смертью: материнская агрессивность служит подавлению практически невыносимой тревоги, порожденной этим «нападением». Эти беременности, по мнению автора, отличаются от тех, которые наступают в ходе ремиссий или спустя долгое время после смерти ребенка. Н. Альби расценивает их как «случайные» беременности, то есть возникшие как бы по воле высших сил: определение «замещения» появляется лишь потом, а сначала это выглядит как рационализация, защита, попытка немедленно оправдать преждевременное горевание.