Заметки из хижины «Великое в малом»

«Кульминационный пункт конфуцианского канона, — писал Дай Чжэнь, — это Дао (Истина); оно выражено фразами; фразы состоят из слов; значит, сначала надо понять слова; поняв слова, мы узнаем смысл фраз; поняв фразы, мы по-стигаем Дао. Такова последовательность»[115]. В поисках верного понимания «слов» Дай Чжэнь искал «достоверных доказательств», для этого он использовал филологическую технику исследования; он не считал, что древнее происхождение той или иной концепции является доказательством ее авторитетности; обоснованным он считал лишь такое толкование слова или фразы, какое находило подтверждение в целом ряде случаев, в ряде текстов эпохи. Если интерпретация слова или фразы не основывается на таких доказательствах — она спекулятивна. Одно изолированное доказательство не давало, по мнению Дай Чжэня, точной научной интерпретации. То, чему нет противоположных доказательств, можно считать временной гипотезой, которую следует постепенно подкреплять новыми доказательствами. Но гипотезу Дай Чжэнь не признавал за окончательный результат научного исследования. Идея, которая в начале исследования может быть верна на 10%, нуждается в проверке до достижения полной уверенности в ее правильности[116]. В письме к Яо Наю Дай Чжэнь говорит, что услышанное от кого-нибудь одного, или единичное, выбранное из ряда доказательство, основанное на случайности, или выведенное из ничем не подкрепленных слов, не является достоверным. Путь ученого труден потому, что он должен обладать обширными знаниями, способностью суждения и точностью методов исследования[117].

В письме к Чжи Юн-му Дай Чжэнь говорит: «Не давай другим ввести себя в заблуждение и не дай ввести себя в заблуждение своим собственным предубеждениям». Ученый должен быть свободен от зависимости перед научными авторитетами и от предвзятости заранее сделанных умозаключений[118].

Цзи Юнь разделял убежденность Дай Чжэня в том, что интерпретация слова, явления, учения должна основываться на повторяемости явлений или на ряде доказательств, изолированное же доказательство не может служить основой для выведения общего закона.

Вместе с Дай Чжэнем он пропагандировал критическое и рациональное изучение конфуцианского канона[119], основанное на «подтверждающих доказательствах», — школа каочжэн-сюэ[120] Связь метода Цзи Юня с методами исследования этой школы помогает ответить на вопросы о том, почему Цзи Юнь в конце XVIII в. возрождает форму древних рассказов о необычайном (потому что эта форма помогает ему сделать рассказ интересным, запоминающимся, позволяет приводить эпизоды и случаи, поддающиеся морализующей интерпретации), почему он повторяет темы, мотивы, выводы (это как бы отдельные звенья в его «цепи доказательств»), почему он критикует стиль Пу Сун-лина (потому что стиль этот эклектичен, а метод не «научен»; потому что рассказы его не удовлетворяют тем требованиям, которые Цзи Юнь предъявлял к сяошо, — нести морализующую нагрузку, расширять знания, служить справочным материалом)[121].

Рационализм Цзи Юня проявляется и в том, что он находит естественные объяснения некоторым странным явлениям (это отмечалось в связи с жанром «заметок и рассуждений»), сверхъестественные персонажи его рассказов тоже рассуждают с позиций здравого смысла. Так, например, лиса (№ 868) доказывает людям, что «только своей породы и надо опасаться», поэтому она опасается только лис: «Люди, живущие в разных районах, не ссорятся из-за земли. Люди, живущие на реках, не спорят из-за проезжих дорог с владельцами телег и лошадей. Они принадлежат к разным категориям. Отец и сын спорят между собой из-за имущества; жена и муж ссорятся из-за любви; сослуживцы соперничают из-за власти. По положению они близки друг к другу и причиняют взаимный вред...»

Создаваемая Цзи Юнем модель мира организована рационально, в ней все настолько нормализовано, что людям не пришлось бы сетовать на нечисть, соблюдай она правила поведения и нормы общежития.

Цзи Юнь, видимо, не уделял специального внимания расположению материала внутри сборников; нравоучительный, сюжетно-организованный материал соседствует и с чисто развлекательными рассказами (указатель сюжетов: Б, а, а, X), и с заметками научного или этнографического характера, и с рассуждениями публицистического порядка. Может быть, наоборот, это осознанный прием — стремление избежать однообразия. Отдельные рассказы и заметки совершенно самостоятельны, кажется, что между ними вообще отсутствует какая бы то ни было связь. Но связь эта имеется: есть группы рассказов на одну тему, есть группы, иллюстрирующие одну и ту же морализующую мысль, есть и группы, объединяемые рассказчиками.

Из 1044 произведений повествовательных жанров 546 имеют рассказчиков: 251 рассказчик рассказывает по одному разу, 56 — по два, 27 — по три, 8 — по четыре, 4 — по пять, 2 — по шесть, 1 — семь (наставник Цзи Юня — Ли Ю-дань), 1 — восемь (ученый Тянь Бо-янь), 1 — девять (друг Цзи Юня ученый Дун Цюй-цзян), 1 — четырнадцать (отец Цзи Юня).