Заметки о моем поколении. Повесть, пьеса, статьи, стихи

Генерал Пушинг. Мы их отобьем силой. Война! (Сенаторам.) Мы распорядились вышвырнуть из музеев все чучела канюков!

Одобрительные крики.

Прирученных канюков разрешается отстреливать без лицензии.

Одобрительные крики.

Мы никому не позволим канючить над нами.

Судья Фоссайл (уперев палец в Джерри). Минуту внимания, сенаторы. Кто из вас подает свой голос за то, чтобы объявить импичмент этому врагу отечества?

Пятеро сенаторов поднимаются со стульев.

(К Джерри.) Таков приговор справедливого народа. Желает кто-нибудь опротестовать его?

Папа, все это время внимательно изучавший небеса, с грохотом опрокидывает телескоп.

Папа (трагическим голосом). Поздно!

Все. Почему?!

Папа. Конца света сегодня не будет! Я обсчитался на две тысячи лет! (Заламывает руки.) Я умру со стыда.

Делает попытку умереть: достает револьвер, стреляет. Промахнулся, но тем не менее падает наземь.

Дорис (стоя над поверженным папой и грозя ему пальцем). Не человек, а сплошная промашка! Я вас упрячу в сумасшедший дом, дайте срок.

Папа (в свою очередь грозя ей пальцем). Родители скверно воспитали тебя.

Судья Фоссайл. Тихо! Объявляю импичмент этому врагу рода человеческого. Взгляните на него!

Все сурово смотрят на Джерри.

Джентльмены, если верить астрономам, то на самом краю небес, вблизи Южного Креста, располагается область, называемая Небесной Дырой, где даже самый сильный телескоп не обнаружит ни кометы, ни планеты, ни солнечного света, ни звезды.

Слушатели сникли и оцепенели. Джерри дрожит как лист. Фиш налаживает разрушенный папой телескоп и лихорадочно обшаривает небо.

Там, в стуже и кромешном мраке, Великий Творец Небесного Механизма оставил изначальный хаос. Если бы попираемая мною земля могла выражать свои чувства, она зашвырнула бы этого врага рода человеческого в ту Небесную Дыру, где его уделом будет одиночество – беспредельное, как сама вечность.[549]

Все сокрушенно молчат.

Джерри (дрожащим от обиды голосом). Как бы вы ни набедокурили, судья, разве я стал бы сулить вам такое?!

Судья Фоссайл (громовым голосом). Вам есть что сказать?

Джерри (созревший для красноречивого отпора). Есть! Хочу вам всем сказать одну вещь. Я не желаю быть президентом.

Сдавленные, изумленные возгласы.

И никогда не хотел им быть. Черт побери, я не могу понять, как меня угораздило стать президентом!

Генерал Пушинг (ужасаясь.) Как?! Неужто найдется такой американец, что не возжелает священного президентского бремени? Сэр! Чего же вы, наконец, хотите?!

Джерри (в ярости). Чтобы меня оставили в покое – вот чего!

«Орангутанги» мистера Бац-Моцарта вовсю наяривают «Дрожь в коленках»[550]. Сенаторы почтительно выпрямляются, снимают котелки; генерал Пушинг, отсалютовав палашом, замирает.

Сгибаясь под тяжестью семейных сундуков, из Белого дома появляются четыре здоровяка-носильщика и семенят к воротам. За сундуками следуют полдюжины чемоданов и баулов.

Джаз-банд продолжает играть, сенаторы продолжают стоять. Фросты взглядами провожают свои пожитки. Разные чувства владеют членами семейства.

К Шарлотте первой возвращается самообладание. Когда она обращается к сенаторам, джаз почти стихает, и мы слышим каждое ее слово.

Шарлотта. Если это вас утешит, то с этой минуты у него другая жена. С этой минуты я буду делать ему жизнь непереносимой. (Уходит под оглушительный джазовый всплеск.)

Пошарив вокруг себя, папа находит свой видавший виды саквояж.

Папа. Обсчитался на две тысячи лет. Остается умереть со стыда.