Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

Ещё раз убедился, каким обострённым чувством ответственности обладает Чуда[537]. Ведь это он привёз меня к Макееву и постоянно чувствует свою ответственность за всё, что я делаю: за мои беседы с Виктором Петровичем, за то, что я пью водку, ныряю, загораю. Когда мы сидели у костра, он всё спрашивал (совершенно не к месту!), не холодно ли мне. Куда я иду? С кем? Зачем? Я испытывал некоторую даже неловкость за его заботу, но самое удивительное то, что это была именно неловкость перед окружающими, но не раздражение на него. Я так спокоен, когда он рядом, мне ничего с ним не страшно. И ещё я знаю, что при всех моих слабостях, при моей размягчённости, он тоже совершенно уверен во мне. А ведь так надо, чтобы кто-то был в тебе уверен! Сидел с ним, спящим, сегодня в самолёте и думал, какое счастье мне подвалило: иметь такого друга! Но не завидую нам с ним: кому-то ведь придётся нести другого. Бог милостлив, это не я буду, не могу представить, что я его понесу…

6.7.81

* * *

Профессор Фёдор Николаевич Ромашов рассказывал об экстрасенсе из Чехословакии, который моментально определял болезни. Сев в автомобиль, сразу сказал, что у шофёра — воспаление среднего уха.

* * *

Миша и Люська[538] любят меня. В Мишке совершенно нет зависти, он не приемлет дешёвую конкуренцию, понимает, что оба мы делаем общее дело. Он — человек идеи, с ним легко.

* * *

Беседа с художницей Татьяной Васильевной Хвостенко. Изобразительное искусство древней Греции — это ваятели и энкаусты. О ваятелях все знают, а вот об энкаустах… Об энкаустике много писал Плиний[539], записи его туманны и противоречивы. Понятно только, что древние художники рисовали какими-то красками, которые они потом обжигали. Только когда нашли файюмские портреты[540], начали понимать, что это такое. Немцы сделали химические анализы краски, пробовали её реконструировать, но краска или текла, или вообще не мазалась. Потом под Парижем и в Бельгии нашли два захоронения с инструментами древних художников.

Энкаустикой заинтересовался мой отец. Выяснил, что каждая краска имеет разную рецептуру приготовления. В состав красок входил воск, смолы, растительное масло и сухие красители. Всё дело в пропорциях, в соотношениях этих составляющих, в том самом «ганозисе», о котором писал Плиний. В частности, файюмские портреты нарисованы мягкой краской, покрывающейся при обжиге стекловидной корочкой. Отец искал масла, которые высыхают. Высыхают льняные, ореховые, хлопковые и кокосовые масла. В 1935 г. отец открыл тайну энкаустики. Он установил и как надо обжигать готовый портрет. Греки обжигали на жаровне, которая топилась чернильными орехами, которые не дают копоти. У отца таких орехов не было, он обжигал паяльной лампой. В древней Греции киноварь приготовляли рабы. Когда отец варил киноварь, то отравился ртутью и умер. Он ничего не записывал, потом уж я сама дошла до всех секретов энкаустики…

В древнем мире эта техника была распространена очень широко. В северном Причерноморье нашли глиняные предметы, расписанные энкаустикой. Так же расписаны маски эпохи Александра Македонского. На выставке «Доколумбовое золото Америки» две маски тоже расписаны энкаустикой. Очевидно, они из Перу. Во время своего путешествия на остров Пасхи Тур Хейердал писал о скульптурах двух видов: покрытых чем-то блестящим и матовых. Я поехала в Ленинград. Там есть 5 «блестящих» скульптур, которые Миклухо-Маклай привёз с острова Пасхи. Они покрыты ганозисом. Но ганозис надо было в чём-то варить. Хейердал нашёл базальтовые баночки («куранты»), в которых варили ганозис, точно такие, какие нашли под Парижем и в Бельгии, но не понял, что это такое.

Постепенно я выяснила, что своего расцвета техника энкаустики достигла в Мексике и была туда завезена из Египта в доколумбову эпоху. Мастерство мексиканцев выше греческого. Эта техника была известна ольмекам и применялась в эпоху Теотиуакана (II век до н. э. — IV век н. э.). Сапотеки, толтеки, майя энкаустику не знали. В одном захоронении в пирамиде в Паленке (Мексика, III–VIII век н. э.) в ногах мумии стоят две раковины. В одной — какой-то порошок и огромная жемчужина. В другой — застывшая розовая энкаустическая краска. Но такие раковины, по моим исследованиям, известны только в Италии, в Парме. Всё это очень интересно. Я хочу разобраться до конца…

* * *