Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

Культ физкультуры. Утром по телевидению зарядку ведёт женщина весьма преклонного возраста с фигурой 18-летней девушки. Её видишь и не верить ей нельзя.

* * *

На горе Корковадо высотой 703 м, отвесной, неприступной, стоит с 1931 г. 38-метровый Христос, обнимающий руками город. Не люблю видовых площадок, но эта площадка так хороша, что уходить не хочется.

* * *

Тижукский лес — кусок настоящего тропического леса в городе. Всегда мечтал побродить по настоящему тропическому лесу. Так вот, по настоящему, а не по игрушечному, как в фильме про Тарзана, «побродить» нельзя. В него нельзя даже углубиться: всё переплетено колючими лианами. Шел по тропинке на шум водопада. Тропинок много, заблудиться легко. Рассказывали, что люди плутают в этом, по сути городском, лесу по несколько дней.

* * *

Молодой усатый корреспондент ТАСС Юрий Васильевич Рублевский пригласил нас (Ролана, Лёню и меня) в гости, поставил початую бутылку виски и угощал кофе, привезённым из Москвы! Это же надо, кофе в Бразилию везти!

Когда от него возвращались, встретили Ладура с Инной[564], завязалась беседа, вдруг завыли сирены и пронеслась целая кавалькада полицейских машин. Из одной машины выскочил полицейский с автоматом наперевес. Я говорю: «Смотрите, автоматчик…» Оглянулся, а рядом никого нет: все кинулись бегом в вестибюль отеля. Автоматчик поводил-поводил своим автоматом, сел в машину и уехал. Наутро все старались не вспоминать этот эпизод, особенно Ладур, который бросил свою даму и убежал. И смех, и грех…

* * *

Ночью снова ходил на Копакабану. Очень темно. Океан чуть подсвечен только далёкими фонарями авенидо. Мне пришла вдруг в голову странная мысль, что вот отсюда, ни разу не прикасаясь к берегу, я могу приплыть на Мойку, 12, к дверям его квартиры…

* * *

Экскурсия на Райские острова. Это километров 90 от Рио на автобусе. Там пересели на яхту. С нами группа канадцев и иракские стюардессы, носатые, но всё равно прехорошенькие. Как они рассказывают, обычно пилоты за рубежом запирают их в самолёте, никуда не пускают, а тут им удалось вырваться и они совсем ошалели от счастья. Одна, которой Миша (гид) сунул записочку со своим телефоном, призналась ему, что мечтает удрать в Австралию…

Острова маленькие, лесистые, чудесный пляж, попугаи. Нырял в маске. Поймал двух каких-то существ, похожих на морских звёзд, но это не морские звёзды. К сожалению, вода мутная. Порезался об острые ракушки. И Ролан сильно порезался. Открытый ресторан-веранда, шведский стол. Прилетел огромный попугай ара, косясь по сторонам, боком-боком прокрался к тарелке одной канадки, быстро схватил жареную сосиску и улетел. Боже мой, как же тут хорошо!..

* * *

Замечу, что здесь, как, впрочем и везде за рубежом, довольно мало дорожных знаков. Чаще всего это «кирпичи» или знаки, запрещающие повороты.

* * *

Вечером в Рио нас пригласили на коктейль в честь присуждения бразильскому фильму медали на Московском кинофестивале. Довольно бестолковое это дело — коктейли. Праздные люди слоняются и пьют. Говорил с героем дня — режиссёром этого фильма Жоао Батиста Моравец Андраде. Воодушевлённый успехом в Москве, он хочет сделать фильм по «Бесам» Достоевского на сегодняшнем бразильском материале. Герой — интеллигент, понимающий необходимость реформ, примыкает к экстремистам и, сам того не замечая, из защитника народа становится его врагом. Советское кино практически не знает…

* * *

Ролану хочется купить весь Рио. Продал Мишке икру. Деньги есть, но теперь возникла другая проблема: он не знает, на что их тратить. Носились с ним по «арабским рядам», в которых, впрочем, я не заметил ни одного арабского лавочника. На авенида Атлантика у него завёлся знакомый ювелир Федя, к которому он дважды ездил, но, кажется, ничего у него не купил. Я чувствую, что Ролану и самому неприятно, что в нём вдруг проснулся такой «деляга».

* * *

Креолка, которая везла меня в торгпредство, знает русский. Говорили о проблемах национального шовинизма. Но дело тут не в национальном шовинизме, фигурка у неё отличная, вот в чём тут дело!

Завтра улетаем в Перу.

* * *

Уезжая из нашего отеля, я взял пепельницу, чтобы в Москве подарить Робе[565], который их собирает и которому я их привожу из разных стран. Так какой-то бой нагнал меня уже на улице, когда садились в автобус, и потребовал за неё деньги. Однако дикие нравы! В любом парижском не то что отеле, в любом кафе все тебе улыбаются, когда «воруешь» пепельницу, потому что на ней реклама этого отеля или кафе. Ну и дикари! Не забыть рассказать Робе…

* * *