Замок Лорда Валентина

Восточная часть Архипелага немного загибалась к северу, и острова здесь были в основном непохожи на Мардигал и его соседей, являясь, главным образом, вершинами затонувшей горной цепи, а не плоскими коралловыми платформами. Изучая карты Намуринты, Валентин решил, что эта часть Архипелага была когда-то длинным полуостровом, выступавшим из юго-западной части Острова Сна, но в давние времена поглощенным Внутренним Морем. Только самые высокие вершины остались над водой, и между ними лежали сотни миль открытого моря - трудный путь для тримарана, даже такого оснащенного, как «Родамаунт Квин».

Однако путешествие прошло без приключений. Они останавливались в четырех портах - Хеллирате, Семпи- фиоре, Диммиде и Гваделуме,- чтобы запастись водой и продуктами, а потом спокойно миновали Родамаунт Оунз, последний остров Архипелага, и вышли в Ангехойерский Пролив, отделявший Архипелаг от Острова Сна. Это было широкое, но мелкое пространство, богатое морскими обитателями и поставлявшее островитянам множество рыбы. Исключение составляла самая восточная сотня миль, образующая священный периметр Острова. В этих водах водились огромные шарообразные существа, называемые волевантами, которые глубоко укреплялись на дне и жили, фильтруя планктон через свои жабры. Эти существа постоянно извергали потоки питательных веществ, которые привлекали к ним огромное количество морских жизненных форм. В следующие несколько дней Валентин видел дюжины волевантов: пухлых шарообразных мешков глубокого карминового цвета, от пятидесяти до восьмидесяти футов длиной, лишь на несколько футов возвышавшихся над поверхностью моря. На их шкурах имелись темные полукруглые отметины, которые казались Валентину глазами, носом и губами, так что он видел лица, серьезно смотревшие на него из воды, и волеванты представлялись ему существами глубоко меланхоличными, философами и мудрецами, вечно думающими над проблемами прилива и отлива.

- Они навевают на меня печаль,- сказал он Карабелле.- Вечно парящие здесь, привязанные хвостами к валунам и медленно качающиеся от течения. Какие они задумчивые!

- Задумчивые?! Примитивные твари, ничуть не лучше губок!

- Посмотри на них внимательно, Карабелла. Они хотят летать, парить... они смотрят в небо, в этот воздушный мир, но все, что могут, это висеть над волнами, покачиваться и набивать себя невидимыми организмами. Прямо перед их лицами лежит другой мир, но войти в него - значит для них смерть. Неужели это тебя не трогает?

- Глупости,- сказала Карабелла.

На второй день плавания в проливе «Родамаунт Квин» встретил пять рыбацких лодок, которые собирали волевантов, вытаскивая их на поверхность и разрезая. Они снимали их огромные шкуры и резали на небольшие куски, которые затем сушили на палубах. Валентин был потрясен.

Когда я снова стану Короналом, подумал он, я запрещу убивать этих существ. Однако потом ему пришло в голову, что он хочет издать закон на основании одних симпатий, не изучая факты, и он спросил Намуринту, где используются шкуры волевантов.

- В медицине,- ответила та,- для поддержания стариков, когда их кровь начинает кружить лениво. Один из них содержит лекарство, которого хватит всем островам на год или даже больше: то, что вы видите, редкое событие.

Когда я вновь стану Короналом, решил Валентин, то воздержусь от решения, пока не узнаю всю правду, если это вообще возможно.

И все-таки волеванты наполнили его странными чувствами, которые ослабли, только когда они миновали эту зону и вошли в прохладные голубые воды, окружавшие Остров Сна. 

7

Теперь Остров был ясно виден на востоке и увеличивался с каждым часом. Валентин видел его только во снах и фантазиях, которые не основывались ни на чем, и он был не совсем готов к восприятию этого места.

А оно было огромно, что не удивительно на планете, которая сама была гигантской и где так много предметов имели размер под стать другим планетам. Но Валентин заблуждался, думая, что Остров должен быть чем-то удобным и доступным. Он ждал чего-то раза в два-три большего, чем Родамаунт Граун, и это оказалось глупостью. Остров Сна, как он теперь видел, закрывал весь горизонт и с этого расстояния казался таким же огромным, как берег Цимроеля через день или два после выхода из Пилиплока. Это был остров, но единственной причиной, по которой он назывался островом, а не континентом, было то, что континенты были колоссальны, а он просто очень большой.

Кроме того, Остров ослеплял. Подобно мысу в устье реки у Пилиплока, это был скальный вал чистого белого мела, который ярко сверкал под лучами послеполуденного солнца. Мел образовывал стену в сотни футов высотой и, возможно, сотни миль длиной вдоль западного берега Острова. Поверху этой стены тянулась темно-зеленая кромка леса, вдали, ближе к центру Острова, виднелась вторая стена мела, тоже увенчанная лесом, а за ней и третья, так что с этой стороны Остров имел вид нескольких ярусов, поднимающихся к некой неизвестной и, возможно, недоступной центральной твердыне.

Указывая вперед, Намуринта сказала: