Замок тамплиеров

«Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется», – это говорил Ксиу накануне их расставания, повторяя древнюю китайскую мудрость. Он убедил ее, что нить, которая связала их, никогда не порвется. И сейчас она подумала, что Ксиу не мог ее обмануть. Поэтому он вернется. Он обязательно вернется. Надо только ждать и верить.

Придя к этой мысли, Ульяна воспрянула духом. Она вытерла слезы, надела туфли и ушла от моря, нагонявшего на нее печаль своим равнодушием к ее горю.

Море равнодушно, потому что оно вечно, подумала Ульяна сердито. Люди, не успев родиться, уже умирают, и за краткое мгновение своей жизни они не успевают очерстветь душой. Поэтому они могут сопереживать и сочувствовать.

Неожиданно Ульяна ощутила потребность в людях, в общении с ними.

Она прибавила шаг и вскоре вышла к остановке общественного транспорта. Желтый автобус доставил ее на одну из центральных улиц города, Светланскую. Здесь было много людей. Они спешили или медленно прогуливались, иногда толкали друг друга, ссорились, смеялись, разговаривали. Они жили. И Ульяна, влившись, как крохотный ручеек, в эту человеческую реку, почувствовала себя одной из них. Ей это было нужно, даже необходимо сейчас, чтобы не страдать от одиночества и мыслей о смерти.

Над головами людей, видный издалека, возвышался памятник с высеченной на нем надписью «Борцам за власть Советов на Дальнем Востоке 1917—1922 гг.». На самом высоком гранитном постаменте навеки замер отлитый из бронзы боец Народно-революционной армии с развевающимся знаменем в правой руке и боевой трубой в левой. Он должен был смотреть в сторону моря, но, показалось Ульяне, обратил свой укоризненный взор на молодого пулемётчика из соседней скульптурной группы, положившего руку на щиток пулемёта «Максим» образца 1940 года. Ульяне об этом хронологическом несоответствии, которое допустил скульптор, рассказал Ксиу, когда они говорили о Владивостоке, а сейчас она вспомнила его слова. И посочувствовала пулеметчику – нелегко терпеть вечный укор, пусть ты даже и каменный…

На другой стороне улицы, почти напротив памятника, Ульяна увидела старинное здание, в котором располагалась Приморская филармония. Ее внимание привлекла яркая афиша на фасаде здания с изображенной на ней танцовщицей фламенко. Надпись на плакате сообщала о единственном концерте, который давал в этот вечер Владивостокский Театр танца фламенко «Beso del Fuego».

«Beso del Fuego» – в переводе с испанского это означало «Поцелуй огня». Ульяну словно обожгло это название. Оно напомнило Ульяне строки одного из стихотворений, которые она шептала Ксиу, сходя с ума от его поцелуев и страстно отвечая на них.

Словно две горящие кометы

Встретились в танце

И ночь поцелуем зажгли…

Не раздумывая и не сомневаясь, хватит ли денег, она вошла в здание филармонии и купила в кассе самый дорогой билет, дающий ей право занять кресло в первом ряду.

Место в непосредственной близости от сцены обычно рождало в ней чувство сопричастности происходящему. Она закрывала глаза, слушая четкий ритм музыки, стук кастаньет и гортанные вскрики певцов, сопровождавшие танец. И тогда ей начинало казаться, что она не сидит в кресле, а танцует сама.

Именно это Ульяна надеялась испытать сейчас.

Глава 20

Погас свет. Шум в зале стих. На сцену вышла стройная черноволосая женщина с гордым орлиным профилем и отстраненным от реальности взглядом красивых карих глаз. На ней была одета длинная красная юбка и черная, вышитая кружевами блуза. Она вскинула руки в ожидании, когда зазвучит музыка, и замерла, будто прислушиваясь к звучавшему внутри нее голосу. Вступила гитара. Танец, как было обозначено в программе, назывался «Тьентос». Сначала ожили, изогнувшись, руки. Зазвучали кастаньеты. Переборы гитары стали сильнее и печальнее. Женщина вскрикнула, словно подраненная птица. Используя пластику тела, она начала рассказывать трагическую историю своей любви.

Все, что танцовщица фламенко переживала на сцене, находило отражение на ее лице. Чувства сменяли друг друга с быстротой и яркостью молнии. Страсть, гнев, радость, надежда, отчаяние… Не было только смирения. Эта женщина не могла смириться, что бы с ней ни случилось. Она протестовала даже против судьбы, обрекавшую ее на вечную разлуку с теми, кто ей был дорог. Подкованные гвоздями каблучки туфель отбивали звонкую дробь, казалось, придававшую ей сил в моменты, когда она уже изнемогала. И она, воспрянув, снова обретала веру в счастливый исход…

Это было настоящее фламенко. Древнее испанское искусство, в основе которого лежал протест против несправедливости жизни.