Замок в воздухе (ЛП)

И в тот же момент облако спустилось прямо до светильников. И это было не облако, а громадные черные кожистые крылья, которые беззвучно взмахивали. Пара таких же кожистых рук с ногтями, похожими на когти, потянулись из тени взмахивающих крыльев и обернулись вокруг Цветка-в-Ночи. Абдулла видел, как она дернулась, когда руки прервали ее бег. Она повернулась и подняла взгляд. То, что она увидела, заставило ее закричать: она испустила единственный дикий неистовый вопль, который оборвала одна из кожистых рук, переместившись и прихлопнув громадной когтистой ладонью ее лицо. Цветок-в-Ночи стучала по руке кулаками, пиналась и боролась, но без особого успеха. Ее подняли — маленькая белая фигурка на фоне огромной черноты. Громадные крылья снова беззвучно взмахнули. Гигантская ступня с когтями, как на руках, придавила дерн примерно в ярде от пригорка, на котором Абдулла всё еще вставал, и кожистая нога напрягла мощные мышцы голени, когда существо — чем бы оно ни было — резко выпрямилось. Всего на мгновение Абдулла оказался смотрящим в ужасное кожистое лицо с кольцом в крючковатом носу и вытянутыми раскосыми глазами, широко расставленными и жестокими. Существо не смотрело на него. Оно просто сосредоточилось на том, чтобы вместе с пленницей подняться в воздух.

В следующую секунду оно было уже высоко. В течение еще одного биения сердца Абдулла видел его над головой — могучего летящего ифрита, который раскачивал в руках крошечную бледную девушку. А потом ночь поглотила их. Всё это произошло невероятно быстро.

— За ним! Следуй за ифритом! — приказал Абдулла ковру.

Ковер как будто подчинился. Он вздулся с пригорка. А потом, как если бы кто-то еще отдал ему другой приказ, упал назад и замер.

— Ты, изъеденный молью половик! — закричал на него Абдулла.

Издалека в саду раздался крик:

— Сюда, люди! Вопль звучал оттуда!

Абдулла увидел, как вдоль аркады мелькнул отблеск лунного света на металлических шлемах и — еще хуже — золотого света светильников на мечах и арбалетах. Он не стал дожидаться этих людей, чтобы объяснять им, почему он кричал. Он бросился ничком на ковер.

— Обратно в лавку! — прошептал Абдулла. — Быстрее! Пожалуйста!

На этот раз ковер подчинился — так же быстро, как предыдущей ночью. В мгновение ока он взлетел над пригорком и со свистом понесся вбок, над неприступно высокой стеной. Абдулла лишь мельком увидел большую группу северных наемников, которые столпились в освещенном светильниками саду, прежде чем ковер устремился над спящими крышами и залитыми лунным светом башнями Занзиба. Абдулла едва успел подумать, что отец Цветка-в-Ночи, наверное, еще богаче, чем он предполагал — мало кто мог позволить себе столько наемных солдат, а наемники с севера были самыми дорогостоящими, — когда ковер уже спланировал вниз и плавно пронес его внутрь сквозь занавески к центру лавки.

И тогда Абдулла предался отчаянию.

Какой-то ифрит украл Цветок-в-Ночи, а ковер отказался лететь за ним. И неудивительно, конечно. Все в Занзибе знали, что ифриты обладают огромной властью над воздухом и землей. Наверняка ифрит, предосторожности ради, приказал всему в саду оставаться на месте, пока он не унесет Цветок-в-Ночи. Вероятно, он даже не заметил ковер или Абдуллу на нем, но более слабая магия ковра была вынуждена уступить приказу ифрита. Итак, ифрит украл Цветок-в-Ночи, которую Абдулла любил больше жизни, как раз в тот момент, когда она бежала в его объятия, и он ничего не мог поделать.

Он зарыдал.

После этого Абдулла поклялся выбросить все деньги, спрятанные в одежде. Теперь они стали ему не нужны. Но перед тем он снова предался горю — вначале он громко сетовал, жалуясь вслух и бия себя в грудь, как принято в Занзибе; затем, когда закричали петухи и мимо начали ходить люди, он впал в молчаливое отчаяние. Не было смысла даже двигаться. Другие люди могли суетиться, насвистывать и греметь ведрами, но Абдулла больше не являлся частью этой жизни. Он продолжал сидеть на волшебном ковре, желая умереть.

Он был так несчастен, что ему ни разу не пришло в голову, что он сам может быть в опасности. Он не обратил внимания, когда все звуки Базара смолкли, как замолкают птицы, когда в лес входит охотник. Он не заметил тяжелых ритмичных шагов и сопровождавшего их размеренного бряц-бряц-бряц оружия наемников. Когда кто-то снаружи лавки рявкнул: «Стой!» — он даже не повернул голову. Но он повернулся, когда занавески лавки разлетелись в стороны. Абдулла вяло удивился. Он моргнул опухшими глазами на яркий солнечный свет и смутно заинтересовался, что здесь делает отряд северных солдат.

— Вот он, — сказал кто-то в гражданской одежде (вероятно, Хаким), а потом предусмотрительно исчез, прежде чем Абдулла успел сфокусировать на нем взгляд.

— Ты! — рявкнул командир отряда. — На выход. С нами.

— Что? — спросил Абдулла.

— Привести его, — велел командир.