Заморок

Катерина сказала, что хочет один отрез продать, что Катерине два — это много. Степан Федорович сказал, что у Степана Федоровича жена, так у жены уже пошился костюм, тоже с шевиота, что другой отрез жена купила, еще когда сказали про обмен, так чтоб на всякий случай было.

Галина с Ниной сказали, что это дорого и что для Галины с Ниной куда — тоже некуда.

А я сказала, что у меня уже есть два отреза — на костюм и на платье, что я уже с портнихой договорилась, что могу Катерине дать адрес для пошива.

Катерина сказала, что спасибо, что у Катерины тоже есть портниха, что эта портниха шьет на артистов.

Потом все-все пошли работать.

А я сказала Катерине, что можно было б материю продать Лоре, что она хоть и в годах, а модница.

Катерина сказала, что Лора — старая свинячая змеюка.

Я сказала, что Лора мне не нравится, потому что лезет к всем с своими указаниями.

Катерина сказала, что Лора такая, чтоб я ее береглась, что Лора ненавидит Катерину за удачу у мужчин, что Лора вчера перестрела Катерину и сделала замечание про вид, про что вырез на блузке до пупа и что косынка на шее с засосом.

— Ты себе представляешь?.. Этая Лора-падлюка мне выговарюет! От ее муж уже раз сбежал, а она учит!

Я сказала:

— Катерина Сидоровна, вы не волнуйтесь. Лоре ж надо перед кем-то… А вас люди знают. К вам плохое всегда не пристанет. Честно, Катерина Сидоровна!

Катерина сказала:

— Ага, Мария, я для людей токо хорошее…

Я сначала думала пойти к Лоре, а потом решила не ходить. Я ж не цуцик бегать отсюда туда и оттуда сюда.

Надо иметь характер на выдержку. Пускай они уже сами между собой.

Потом Степан Федорович позвал меня помогать чистить картошку.

Я чистила и считала. По правде, когда сделали обмен, все считали. Были некоторые, которые даже сходили с счета с ума.

Допустим, спички стоили рубль, а потом уже стоили не рубль. Сколько ж можно было накупить спичек раньше, если покупать по теперь?

Про спички хоть не обидно. Про другое тем более обидней. Взять хоть мясо. А можно ж взять пальто с воротником.

Ага.

Взять картошку. Раньше картошка в магазине продавалась за рубль, а на базаре покупалась и за семьдесят копеек. По правде, за семьдесят было летом, зимой оно ж дороже. Потом в магазине сделалось по десять копеек, а на базаре и не по десять, уже ж по тридцать. Почему-то в магазине картошка уже не та.

Да.

Считаем.

Шестьдесят рублей делится на… Раньше ж у меня зарплата была шестьсот, а сейчас минусуй нуль. Делится на картошку в кило. На мясо тоже можно поделить. На базаре мясо полетело рядом с картошкой. Конечно, в магазине мясо не летает. Первое. В магазине — не на базаре.

И летят они, летят, и нигде не встречают преград. Так поется в картине «Прощайте, голуби!». Там дело в Киеве, парень Генка Сахненко и девушка. И про любовь, и про жизнь. Мне понравилось.

Я, когда еще была маленькая, любила кормить голубей. В Чернигове голубей мало, только на площади. Так я себе решила, что наши куры — это голуби. Конечно, куры не летают, кушают тоже хорошо, а не летают. А потом же я наших курей продала.

Ага………………

Потом было 20 февраля.

В буфет пришел Яков. Я и до этого двадцатого Якова видела. Я ж решила, что пускай, что я Якову сделаю навстречу. Только Яков все это время моей навстрече не попадался.

А тут Яков сам пришел. Я подумала, что Яков пришел кушать, ему ж давали без денег.

А Яков пришел до меня.

Яков сказал:

— Изергиль, слухай сюда. Скоро ж двадцать третье. Знаешь такое?

Не поздоровался, ничего.

Конечно, я сказала, что такое знаю.

Яков сказал:

— Сегодня буду рисовать лозунг на праздник. Дмитро обещал помочь, а заболел. Там такое дело — материя метра на три, одному плохо получится. Давай иди на помощь.

Я сказала, что если для праздника, тогда пойду.

— Приходи до меня в комору после работы.

Я пришла.

Яков сидел на табуретке и игрался с кисточками, вроде это народные ложки. Хороший звук с кисточек не выходил. А Яков придурялся, что выходил.

Я на выступлении в филармонии видела, как играют на ложках. Артист прямо ухом доставал до самых ложек и сам себе улыбался. Себе артист улыбался, а мне или там кому подмаргивал. Мне понравилось.

А Яков мне не понравился. По правде, я и не думала, что понравится.

— О! Изергиль! Щас будем работать.

— Я рисовать не умею.

— А тебе и не надо. Будешь на подхвате. Будешь?

— Буду!

— От, Изергиль, давай сразу, чтоб уже… Я тебя позвал на подхват, и ты сказала, что будешь. Так?

— Так.

— А ты ж не знаешь, что надо будет на подхвате. Так?

— Так.

— Может, и запачкаться надо будет, и вонькость в нос понюхать, и прочее… Так?

— Так.

— А в боевую группу на подхват работать не вызвалась.

— Яков, что вы говорите? Это ж разное!

— Разное. А ты возьми и вызвись! Покажи, что тебе не разное. Покажи смелость!

— Яков, вы меня извините… Вы про что равняете?

— Я, Изергиль, равняю все. И все у меня равняется.

Я не знала, что ответить. Яков же мой ответ возьмет и сам сравняет.

Яков и сравнял.

— Молодец! Щитаю, что ты щас проявила свою смелость. Так?

Я подумала, что настала секундочка моей навстречи Якову.

— Яков, я вызываюсь быть в боевой группе.