Замуж за барристера

— Чтобы тебя на карнизе увидела половина Кроукомба и тут же окрестила меня распутницей, которую в отсутствие отца навещает любовник? — в тон ему отозвалась Элизабет, но тут же посерьезнела, замерла, и Энтони почувствовал это изменение и понял причину. Обнял любимую, прижался губами к ее волосам.

— Все будет хорошо, — снова пообещал он. — Мы обязательно найдем миссис Уивер. Плохие новости узнаются быстро, и, раз их до сих пор нет, значит, новости будут хорошими. Вот увидишь!

Элизабет, не удержавшись, поцеловала его в плечо. Сколько всего на эти плечи взвалилось: и в детстве, и после, и даже сейчас, не успел Энтони связать жизнь с ее семьей, — и все он вынес. Так неужели вдвоем они не справятся?

Завтрак прошел в весьма оживленной обстановке. Еще до его начала Энтони с Элизабет расспросили слуг, не видели ли те, как уходила миссис Уивер, а теперь все вчетвером, с Эмили и Джозефом, бойко делились своими мыслями относительно того, где ее искать и что могло с ней случиться, пока наконец не пришли к решению для начала объехать ближайшие деревушки и поспрашивать о пропавшей у местных жителей. Чужак там всегда вызывал пристальный интерес, а миссис Уивер сейчас и вовсе было сложно не приметить. Поскольку она не взяла в Ноблхосе ни экипаж, ни коня, казалось весьма маловероятным, чтобы она ушла пешком далеко, а значит, и искать ее следовало в окрестностях.

Эмили после пропажи мачехи несколько раз осмотрела их общую с мистером Уивером спальню, ее комнату, а также библиотеку и отцовский кабинет, надеясь найти там записку или какую другую вещь, способную навести на мысль, куда миссис Уивер отправилась, но тщетно. Очевидно, Черити не хотела, чтобы ее нашли. Или плохо соображала, если Ходж, как утверждал мистер Уивер, действительно чем-то ее опоил.

Было решено разбиться на пары и отправиться в разные стороны от Кроукомба. Элизабет и Энтони надлежало поехать на юг до самого Тонтона, чтобы в довесок к основному заданию они зашли в полицейский участок и осведомились, как идут поиски, а заодно расспросили рабочих вокзала, не видели ли те Черити. Эмили с Джозефом взяли на себя западное направление. Круг поисков ограничили пятью- шестью милями, так как больше по общему мнению Черити в ее состоянии вряд ли сумела бы преодолеть. Обязательными считались посещения местной церкви и больницы, если таковая имелась в деревне. Все остальное — по ситуации. К ужину договорились встретиться в Ноблхосе, и каждый втайне надеялся, что на этот раз за столом их будет уже пятеро.

Энтони испросил у Элизабет короткую отлучку в Кловерхилл, чтобы переодеться для верховой езды: день выдался по-сомерсетски солнечным, позволяющим именно такое — куда более быстрое — передвижение. Джозеф решил последовать его примеру: у него теперь имелась собственная лошадь, подаренная родителями на восемнадцатилетие, и та, несомненно, была рада наконец-то вырваться на волю.

Сестры также посвятили это время необходимым сборам. Элизабет поторапливала застегивающую на ней «амазонку» горничную, уверенная, что Эмили привычно управится первой и затем будет пенять ей за нерасторопность, однако, спустившись в холл, сестры там не обнаружила. Несколько минут терпеливо подождала ее появления, а потом, повинуясь какому-то неосознанному чувству, снова поднялась по лестнице и решительно открыла дверь в комнату сестры.

Эмили, уже полностью готовая и даже укрывшая плечи накидкой, сидела на полу и судорожно вытирала лицо руками.

— Эмми?..

Сестра отмахнулась и постаралась отвернуться, как будто именно Элизабет ее обидела. Но при этом плечи ее задрожали, и Элизабет поняла, что Эмили старается сдержаться — и не может.

Она осторожно приблизилась. Чуть поколебавшись, коснулась ее плеча. Эмили не сбросила ее руку, и это придало Элизабет уверенности. Она опустилась возле сестры на колени, взяла ее безвольную руку, сжала в своих. Плачущая Эмили — это было явление совсем уж из ряда вон выходящее, и на фоне последних событий взволновало Элизабет не на шутку.

— Что случилось, пчеленок?

Это смешное прозвище из детства сорвалось с ее губ само собой, но, кажется, именно оно заставило Эмили заговорить.

— Прости, Лиззи, я вовсе не хотела… Я не позволяла себе плакать… Я понимаю, что должна быть сильной, — мы все сейчас должны быть сильными!.. — слезы, однако, катились по ее щекам — чистые детские слезы, и Элизабет прижала голову сестры к своему плечу. Сколько же Эмили пришлось вынести за последние дни! Вспышку отца, его арест, исчезновение Черити — и все это в полном одиночестве: мудрено ли тут сорваться? Вот и старшая сестра вместо того, чтобы поговорить по душам, предавалась вчера утехам с мужем. А Эмили, быть может, мучилась всю ночь — снова одна, снова лишь сама с собой…

— Поплакать не значит быть слабой, — мягко проговорила Элизабет. — А уж передо мной тебе и вовсе нечего доказывать: я лучше всех знаю, на какие подвиги способна моя чудесная младшая сестра.

— Какие еще подвиги? — буркнула было Эмили, но Элизабет почувствовала в ее голосе заинтересованность и потому принялась перечислять: