Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать

– Он тоже тогда был молод. Да, ошибся. Но мы все ошибаемся. А теперь понял, какое сокровище потерял, раскаялся, и уверена, будет из кожи вон лезть, чтобы сделать тебя счастливой. Но ты должна ему позволить. Смири гордыню.

Я ласково погладила пожилую женщину по руке. Любит она видеть в людях только хорошее, в упор не замечая плохого. Правда, я не представляю, что хорошего Ава могла углядеть в Грейстоке. Наверное, под микроскопом смотрела.

– Спасибо за маску, Ава. Ты замечательная.

Кухарка тяжело вздохнула:

– А ты упрямая. Вся в отца. У него тоже был непростой характер.

Непростой – это еще мягко сказано. Граф Ариас был очень своеобразным человеком с таким количеством тараканов, которое не снилось ни мне, ни даже Грейстоку. Но я очень его любила, и когда потеряла родителей…

Нет, Лорейн, об этом ты сейчас точно думать не станешь!

Оказавшись у себя в спальне, первым делом зажгла свечи. Не ароматические, конечно, которые порой зажигала, оставаясь наедине с Шоном, а те, что обнаружила на дне прапрабабушкиного сундука. Окна предусмотрительно закрыла. Самой тоже, к сожалению, придется задыхаться, но оно того стоило. Положила на прикроватную тумбочку молитвенник, разделась, после чего отправилась в ванную приводить себя в непорядок.

Несколько раз хорошенько встряхнула сорочку, но от нее все равно несло пылью и залежалой одеждой. Аж надевать страшно… Стараясь особо не дышать, облачилась в допотопный наряд, из Лорейн Ариас вмиг превратившись в призрака своей прародительницы. Если надумаю ночью прогуляться в таком виде по дому, точно доведу кого-нибудь до сердечного приступа.

Стянув волосы в тугой пучок на затылке, щедро нанесла на лицо кашеобразную субстанцию неописуемого цвета и запаха. Меня даже слегка передернуло, когда, закончив с приготовлениями, взглянула на себя в зеркало. Надеюсь, Грейсток оценит и тоже задергается.

Он, к слову, уже был в комнате. Я слышала, как хлопнула дверь в спальне, слышала шуршание одежды и скрип кровати под тяжестью тела этого медведя.

Неужели и правда будет спать голым?

Отмахнувшись от совершенно лишней в моей голове мысли, захватила свечку-вонючку, еще раз мельком взглянула на себя в зеркало, отпрянула от него, сглотнув судорожно, и отправилась к мужу.

Приоткрыла дверь, бесшумно скользнула внутрь, застав Грейстока… за чтением книги. Право слово, ведет себя так, будто мы с ним уже лет десять женаты и это совершенно обычный вечер из множества вечеров, проведенных вместе.

Кошмар, а не человек.

Он все-таки был голым. Нет, что там скрывалось под простыней, чисто символически прикрывавшей мужские бедра, не имею ни малейшего понятия. И предпочитаю не иметь его и дальше. Грейстока… ну то есть понятие!

Все остальное было очень даже обнаженным и, признаться, на несколько коротких мгновений немного сбило меня с настроя. Правда, ошеломленный взгляд герцога, которым он меня приветствовал, быстро вернул в нужное русло, и я ослепительно улыбнулась. Так, что Кристофер даже вжался в подушки.

– Не обращай на меня внимания, читай дальше. А я буду молиться на ночь. – С этими словами я разлеглась на своей половине кровати, взяла молитвенник и, раскрыв его на первой попавшейся странице, при гробовом молчании Грейстока принялась громко, нараспев читать молитву.

Читала с выражением, листая страницу за страницей, пока его светлость наконец не выдержал. Резко захлопнув книгу, перевернулся на бок и хмуро процедил:

– Не много ли для меня чести? Столько усилий с твоей стороны, лишь бы меня отсюда выпроводить.

– При чем здесь ты? – удивилась вполне искренне. – Как и всякая благочестивая хальдорская леди, я отдаю дань почтения Всевышнему.

– Каждый вечер?

– Угу, а еще на рассвете. Надеюсь, ты ранняя пташка. Потому что я просыпаюсь с первыми петухами: я молюсь, они кукарекают. – Сказав это, затянула следующую молитву, больше напоминавшую вой раненого зверя.

Правда, долго повыть мне не дали.

С утробным рычанием «ну все, достаточно!» Грейсток подмял меня под себя, вжав мои руки в подушки.

Дернулась, прошипев:

– Пусти немедленно!

Но этот хорд проклятый только сильнее сжал пальцы на моих запястьях.

– Думаешь, меня отпугнет болотная тина на лице?

– Не тина, а питательная маска. – Снова попыталась вырваться и снова безуспешно: Грейсток держал крепко. – Пусти! Сказала же!

– Лори, пойми, все это бесполезно. Теперь ты моя. Сейчас и навсегда. Я буду хотеть тебя, что бы ты на себя ни напялила, чем бы ни намазалась. Даже в этом тряпье ты страшно сексуальная.

А я ведь хотела быть просто страшной…

В доказательство своих слов Грейсток, продолжая меня удерживать, ужалил поцелуем шею. Опустился ниже, сквозь грубую ткань сорочки прикусив сосок, сильно, до боли, отозвавшейся внутри невольной дрожью.

Хорд, хорд, хорд!

– Кристофер, не доводи до греха…