Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать

Спектакль, к слову, имел очень символическое название «Изменница». Именно в этом, в измене, меня и подозревал Грейсток. А еще потом говорит о ревности. Ну-ну…

– Мне плевать на всех, Лорейн. Меня волнуешь только ты, – в своей излюбленной железобетонной манере ответил герцог.

– Зато ты меня – нет.

– Предлагаешь мне самому выяснить имя этого твоего мужчины? – Слово «твоего» он не сказал, а выплюнул.

– Если тебе больше нечем заняться – выясняй, пожалуйста. Вижу, работа в департаменте разведки не пыльная, раз ты с утра до вечера дурью маешься.

– Я готов ждать, сколько потребуется, Лори, – явно соскребая остатки терпения, начал Грейсток.

Смотрите-ка, как мы запели.

– Но я не потерплю измены. Достаточно и прошлых твоих…

– Что? – перебила его резко. – Измен? Ну прости, что не хранила верность предавшему меня мужчине! Можно подумать, ты все эти годы блел… блюл… В общем, берег себя для Эдель!

– Я хотел сказать отношений, – сдержанно поправил меня Грейсток. – У тебя их в прошлом было предостаточно. На сто лет вперед хватит.

Сейчас я готова была сдать его кому угодно. Хоть тому проходимцу с тростью, хоть самому хорду. Вполне возможно, что это одно и то же.

– Это не вам решать, лорд Грейсток.

– Я бы с этим поспорил, – хмыкнул он. – Так вот, возвращаясь к личности мужчины…

– Которого?

– Лор-р-рейн, – приглушенное рычание.

– Вы сами только что сказали, что у меня их было хорд знает сколько. И я понятия не имею, о ком вы все выспрашиваете.

– Не строй из себя идиотку. Я говорил о твоем недавнем побеге.

– Так о побеге или о мужчине? Вы уж определитесь.

На какой-то миг показалось, что сейчас он сбросит меня с балкона и это станет последним аккордом в нашей личной постановке. Но Кристофер сдержался, проявив небывалую стойкость и силу духа.

Только процедил сквозь зубы:

– Хорошо, значит, я сам его найду. Хорошо для меня, – уточнил многозначительно и добавил со зловещей ухмылкой: – Но плохо для него.

Я устало вздохнула:

– Нет, ваша светлость, с вами ходить в театр совершенно невозможно. Вы даже здесь умудряетесь испортить мне настроение.

– Нам всем, – поддакнул с галерки, то есть с заднего ряда, пожилой джентльмен с биноклем, и мы с Кристофером одновременно на него шикнули.

Пришлось умолкнуть. Правда, ненадолго.

– Кстати, я просила побольше, – так и не сумев сосредоточиться на игре актеров, потрясла в воздухе пустым бокалом.

– Побольше вредно для здоровья, – со скучающим видом следя за событиями на сцене, сказал Кристофер.

– О, как это мило. Неужели ты умеешь беспокоиться о ком-то, кроме себя любимого?

– Долг каждого мужчины заботиться о матери своих детей, – мстительно заявила эта нечисть, и на сей раз пытаясь выйти победителем из словесной битвы.

– А вдруг ты импотент? – проявила я вполне уместное беспокойство. – Что тогда будем делать?

– Предлагаю, не откладывая дела в долгий ящик, сегодня это и проверить, – снова не растерялся Грейсток, и я поняла, что пора закругляться.

Пока не договорилась до очередного постельного свидания.

Во время антракта, несмотря на недовольную физиономию Кристофера, назойливо маячившую перед глазами, я приговорила два бокала шампанского, разбавив алкоголь в своем желудке парочкой тарталеток. Признаться, после шипучего напитка спектакль заиграл новыми красками, и мне, в отличие от герцога, не пришлось бороться со сном до самого финала. Я с увлечением следила за похождениями юной девы, полюбившей простого солдата и тайком бегавшей к нему на свидания от престарелого мужа-генерала. Правда, закончилось все для героини весьма плачевно: любимый погиб на войне, а неверную жену заклеймило общество, в котором она до конца своих дней оставалась изгоем.

Кристофер проснулся как раз на последних аккордах, рассеянно поаплодировал кланяющимся актерам и поднялся, явно довольный, что испытание театром закончилось.

Помню, он и раньше не любил спектакли, а балет так и вовсе терпеть не мог.

Когда там, кстати, ближайшая танцевальная премьера? Надо будет не забыть купить билеты. Для себя и для Грейстока.

– Если хочешь, можем заехать в ресторан, – предложил он великодушно.

– Ты сегодня само обаяние (если не вспоминать об этом твоем нелепом допросе с пристрастием), но я с ног валюсь от усталости.

– Тогда возвращаемся домой.

Скрежетнула зубами от этого его собственнического «домой», но вслух ничего не сказала. И так сегодня достаточно пособачились.

Всю обратную дорогу до Монтруара я делала вид, что дремлю, чтобы Грейсток не донимал меня очередной порцией вопросов в стиле «где?», «с кем?» и «почему?». Кристофер задумчиво пялился в окно, в подступающую все ближе ночь, принесшую с собой долгожданную прохладу и пусть и мелкий, но все-таки дождь.

Я любила такую погоду, любила стук капель по крыше экипажа и мерное его покачивание. Сама не заметила, как уснула по-настоящему. На мгновение пришла в себя уже в спальне, ощутив легкие прикосновения к своей стопе – Кристофер снимал с меня туфлю. Затем так же бережно, стараясь не разбудить, избавил от второй.