Замысел и промысел, или Кто не играет в кости. Часть 1

Тем временем дверь кабинета верховного магистра распахнулась, и оттуда буквально вытек магистр растениеводства Папавер Сомниферум. Его состояние определить было сложно, но оно совершенно точно не подходило под определение твёрдых веществ.

Жакулюс Диподикай мгновенно проскользнул в кабинет. За дубовыми дверями всё стихло.

– Приветствую вас, Папавер… – нерешительно начал магистр Майнстрем.

– А? Это вы мне? – взгляд Папавера явно блуждал в мирах, куда как далёких от осязаемости.

– Я говорю, здравствуйте, господин Сомниферум! – более уверенно повторил магистр изящной словесности, поднимаясь со своего стула.

– А! Это вы, магистр Майнстрем, очень рад! Очень! – Папавер Сомниферум схватил Майнстрема за руку начал трясти её с таким остервенением, что господин Щековских всерьёз усомнился в надёжности крепления последней к туловищу, – Вас ждут, там, магистр.

– Ждут?.. – с наивно нескрываемой надеждой переспросил Майнстрем.

– Проходите, господин Щековских! – Жакулюс выскользнул из кабинета Триангулюра Эксесса так же стремительно, как и юркнул в него.

– Как? Уже?..

– Конечно. Проходите, позалуйста. Вас ждут, – уверенный спокойный тон секретаря не оставлял Майнстрему и тени надежды.

Если бы кто-то много позднее спросил Майнстрема Щековских, как выглядят половицы в приёмной верховного магистра Триангулюра Эссекса, он не только смог бы описать их с фотографической точностью, но при необходимости и зарисовал бы каждую от руки. Первая. Гладкая и стёртая. Вторая. Срезанный сучок с левого края. Третья. Чуть светлее остальных. Четвёртая. Сколота на конце. Пятая. Трещина посередине. Шестая…

– Прошу вас, присаживайтесь, магистр Щековских, – голос верховного магистра звучал на удивление ровно и спокойно.

– Премного благодарен, магистр Триангулюр, но я бы лучше… – мямлил Майнстрем.

– Повторяю, присаживайтесь, магистр, ибо разговор наш будет долгим…

Магистр Щековских, не чувствуя под собой ног, поспешно рухнул на предложенный стул.

Позднее Майнстрем ни раз возвращался в те мгновения, но, если половицы кабинета чётко отпечатались в его голове, то сам разговор всякий раз расплывался в какое-то подобие студня из фраз и впечатлений, которые то вспыхивали в его памяти с вящей ясностью, то гасли, словно предрассветные звёзды.

– Уважаемый магистр Майнстрем… Несмотря на… недопустимое, я подчёркиваю: недопустимое… Не держите… зла… Вы же понимаете, Майнстрем? Ужасающие события… Это вероломное, низкое предательство… Поймите, мы буквально вынуждены были… И никто из нас не был допущен к, так сказать, вещественным материалам кафедры, тогда как, учитывая специфику последней, это представляется крайне важным… Именно поэтому так важно очень, я подчёркиваю, очень аккуратно, можно сказать, даже педантично отнестись… А, кроме того, могут встретиться различные (как бы поточнее выразиться?) артефакты… Именно вы, с вашими знаниями в области языков и… А кроме того, вы, как человек передовых взглядов… И кто как ни вы должны… понимать всемогущую силу слова. Под силой я имею в виду… Вы же слушаете меня, магистр Майнстрем? Так вот, я жду от вас… Полный… Исчерпывающе полный отчёт, понимаете?.. Необходимо совершенно, абсолютно точно доказать… Поэтому список… и это крайне важно для всех нас, Майнстрем, чрезвычайно важно! И особенно… так сказать вещественные доказательства… Так вот, хочу спросить, могу ли я на вас положиться, магистр Майнстрем? Могу ли положиться на вас, как на своего соратника в борьбе с глупыми страхами и суевериями, в борьбе с мракобесием и невежеством? Могу ли я рассчитывать на вас, Майнстрем?

– Конечно, верховный магистр! Вы можете полностью довериться мне, – собственный голос показался Майнстрему чужим и далёким, словно он слышал его впервые.

– Я знал, что не ошибся в вас, магистр. Спасибо. И приступайте к работе завтра же.

– Простите, магистр Триангулюр, а как же?..

– Ах да, ваши занятия… Что же, от них я вас освобождаю! – верховный магистр сделал неопределённый жест рукой, который должен был, вероятно, показать Майнстрему, насколько ничтожны его лекции в сравнении с поручением верховного магистра.

– Но я же… – Майнстрем, должно быть, хотел сказать, что не считает себя достойным такого высокого доверия. Однако слова его, так и остались невысказанными, по сему, Триангулюр Эссекс истолковал их по-своему.

– Могли бы совмещать? Что ж, это похвально! Весьма похвально, молодой человек! Не часто в наши дни встретишь такое истовое рвение к науке! – Верховный магистр похлопал Майнстрема по плечу. – Так и быть, лекции оставлю за вами, но учтите, наша договорённость останется в силе.

– А как же мои сочинения?.. – Тут уж Майнстрем был совершенно уверен, что хотел объяснить невозможность совмещать всё и сразу. Но он недооценил верховного магистра: тот далеко не в первый раз говорил со своим подчинённым.