Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма

Как известно, вампирские истории, происхождение которых в западноевропейской литературе изучено досконально, никоим образом не являются постсоветским, советским или даже русским изобретением. Что касается России, то повесть «Упырь» (1841), принадлежащая перу графа А. К. Толстого, стала первым произведением русской прозы о вампирах. Однако в данном случае вряд ли можно говорить о каких-либо фольклорных истоках; напротив, эта история — своеобразный отклик на растущую популярность вампирской тематики в Западной Европе, особенно в Англии и Франции. Более раннее произведение А. К. Толстого на эту тему — рассказ «La Famille du Vourdalak» («Семья вурдалака», 1839) — было написано и опубликовано на французском языке, перевод на русский появился значительно позже. Но и до Толстого образы вампиров, представленные в таких произведениях, как «Гяур» (лорд Байрон, 1813), «Кристабель» (Сэмюэл Тэйлор Кольридж, 1816), «Вампир» (Джон Полидори, 1819) и «Мертвая возлюбленная» (Теофиль Готье, 1836), были широко известны читателям в России, которым не приходилось долго ждать появления переводов этих английских текстов; воспринимали эти истории с энтузиазмом[384].

Что же касается русской литературы и искусства, то вампирская тематика в XIX–XX веках продолжала оставаться на периферии, упоминания об этих существах лишь изредка встречались в прозе и поэзии. Характерный пример — небольшое стихотворение А. С. Пушкина «Вурдалак» (1835). Это юмористическая миниатюра повествует о том, как испуганный мальчик по имени Ваня ночью на кладбище принял пса за вурдалака («…съест упырь меня совсем!..»). В конце 1830‐х годов прогрессивная общественность во главе с литературным критиком В. Г. Белинским (1811–1848) рассматривала основное предназначение литературы как борьбу за привнесение в Россию западных демократических свобод. В силу этого характер русской прозы XIX века в основном определяли представители Натуральной школы. Поэтому вампиры были не в моде, за исключением переложения фольклора, в частности, ранним Гоголем.

После публикации романа Брэма Стокера «Дракула» в 1897 году в Западной Европе начался новый подъем готического романа, но он мало сказался на российской культуре. В частности, перевод «Дракулы» на русский появился более чем десять лет спустя после его первой публикации. Даже под влиянием декаданса русские литераторы не спешили сочинять истории о всяческой нежити. Недотыкомка в «Мелком бесе» Федора Сологуба был все-таки бесом, то есть вполне подпадал под объяснение христианскими догматами. Непродолжительное возрождение интереса к готике в основном на страницах дешевой периодики (о котором речь шла выше) в преддверии большевистского переворота также мало повлияло на литературный процесс[385].

При советском режиме вампирская тематика не имела никаких шансов, после того как компартия провозгласила единственно верный эстетический принцип — «метод социалистического реализма». Все сверхъестественное воспринималось в штыки[386]. Каждое явление должно было быть разъяснено с позиций материализма, согласно марксистскому пониманию общественных процессов, истории и культуры. Немногочисленные произведения классиков XIX века в мистическом жанре воспринимались терпимо, но не могло и речи быть о том, чтобы издать новый (не юмористический!) роман, где главными героями были бы вампиры. После распада СССР с середины 1990‐х годов на волне зарубежного вампирского бума всякого рода нелюди (в первую очередь вампиры) стали очень популярны на постсоветском пространстве[387].

Обаятельные мертвецы

Сопоставительный анализ современных вампирских бестселлеров и классики этого жанра, как в беллетристике, так и в кинематографе, позволит ответить на три вопроса. Во-первых, кто главный герой в современных вампирских произведениях? Во-вторых, в каких отношениях находятся вампиры с представителями рода людского? И в-третьих, каковы культурные особенности нынешних вампиров по сравнению с их литературными и кинематографическими предшественниками?

Что касается первого вопроса, то здесь надо отметить один весьма существенный аспект: в современных художественных произведениях вампир выступает в качестве главного действующего лица или рассказчика: его или ее чувства и переживания в центре сюжета. Вот несколько типичных примеров: в фильме «Интервью с вампиром» (Нил Джордан, 1994) вампир Луис, который был «обращен» могучим и таинственным вампиром Лестатом, ведет повествование. В телевизионном сериале «Родня: избранные» (Джон Ликли, 1996) главное действующее лицо — вампирский «принц» Джулиан Луна. А в популярном фильме «Выживут только любовники» (Джим Джармуш, 2013) два главных персонажа, Адам и Ева, вампиры.