Читаем Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма полностью

Ортодоксальная трактовка сюжета Поттерианы состоит в том, что он вращается вокруг «борьбы добра со злом», поскольку Гарри, добрый юный волшебник, постоянно подвергается нападкам Волан-де-Морта, мерзкого старого колдуна и воплощения высшего зла. Развитием сюжета всех семи книг движет желание Волан-де-Морта разделаться с «последним из Поттеров»[526]. И до самого конца Гарри чудесным образом избегает всевозможных опасностей. Но, даже столь щедро приправленный волшебством, способен ли этот сюжет произвести на читателя впечатление своей оригинальностью, свежестью или неповторимостью? Если задуматься, то вопрос, как эта незамысловатая композиция смогла увлечь широкую аудиторию разных поколений и оказать столь мощное воздействие на современную популярную культуру, заслуживает серьезного рассмотрения. Какие ингредиенты должны были сделать из этой нехитрой — и вполне предсказуемой — сюжетной линии беспрецедентную сенсацию? Ведь Гарри, принадлежа традиции, которая восходит к Питеру Пэну (и даже дальше), отнюдь не первый литературный протагонист, обладающий сверхъестественными способностями, так что одной лишь магией его ошеломительный успех не объяснишь.

Зачастую главный секрет успеха Поттерианы видят как раз в недостатке самобытности и сообразности сконструированного в ней фантазийного мира[527]. Произведения Ролинг характеризуют как «вторично-вторичный мир, умело скроенный из вороха производных мотивов разного рода детских книг <…>, написанных для людей, чья воображаемая жизнь ограничена мультсериалами и гиперболизированными (более захватывающими, а не пугающими) зеркальными мирами „мыльных опер“, реалити-шоу и ток-шоу со сплетнями из жизни знаменитостей»[528].

Художественные достоинства творчества Дж. К. Ролинг в лучшем случае весьма спорны. Спорадические попытки сравнивать прозу Ролинг с прозой Льюиса Кэрролла, Джейн Остин и Чарльза Диккенса невозможно подкрепить каким-либо серьезным литературным анализом[529]. Напротив, история о Гарри Поттере принадлежит к старому жанру романов из жизни школ-пансионов: их персонажи не развиваются, их сюжеты и интриги предсказуемы, в них отсутствует оригинальная авторская философия. Написанные в духе «заурядной, безграмотной прозы», они являют собой «тяжелый случай культурного инфантилизма»[530]. Гарольд Блум, автор знаменитой рецензии «Могут ли ошибаться тридцать пять миллионов покупателей? Могут!», видит стиль таких романов в изобилии «клише из серии „пожить за чужой счет“»[531].

Иногда успех книг о Гарри Поттере приписывают их способности затрагивать «социальные, культурные и психологические проблемы нашего времени», отображать «тревоги и комплексы отдельной личности» и помогать их преодолевать[532]. Но поскольку это косвенно подразумевает, что литература выполняет терапевтическую функцию, то же самое можно сказать о любом романе. К тому же описание страстей, мук и радостей не является сильной стороной автора. Читатель вряд ли получит удовольствие от книг о Гарри Поттере из‐за описаний тончайших движений его души. На самом деле о чувствах и переживаниях Гарри мы узнаем главным образом из того, что у него в буквальном смысле происходит на «животном» уровне: в самые драматичные моменты повествования мы то и дело слышим, что у Гарри «урчит в животе», «схватило живот» или «крутит живот»[533]. «Чувство распирания» в животе Гарри говорит то о его беспокойстве, то о радости, даже стыд он ощущает «в животе»[534]. И даже когда живот напрямую не вовлечен в описание состояния Гарри, его эмоции все равно не минуют желудочно-кишечного тракта: в частности, он мог почувствовать, что «сердце забилось у самого горла»[535].

Много уже написано о связи успеха Гарри Поттера с распространением оккультных практик в Соединенных Штатах и Соединенном Королевстве. Но хотя остается неясным, способствовали книги о Гарри Поттере пропаганде викки, язычества и колдовства или просто «наживались» на растущей популярности этих верований, серия пользуется гораздо большим спросом, чем любая из книг о самой викке[536]. Успех Гарри Поттера бесспорно симптоматичен для «сильнейшего голода по нереальному», пишет Гарольд Блум, но здесь напрашивается вопрос, почему этот голод так громко заявляет о себе в культуре именно сегодня[537].

Экономические факторы доминируют над доводами о том, что поттеровскую серию с восторгом принимают во всех уголках земного шара[538]. Коммерциализация детской литературы и превращение ее в товар, успех маркетинговой кампании Гарри Поттера и используемые Ролинг приемы возбуждения читательского интереса и формирования спроса по праву вошли в число главных спусковых механизмов поттеромании[539]. И все же коммерциализацией и жесткой рыночной ориентацией нельзя объяснить тот факт, что среди изобилия прибыльных книг, адресованных юношеской аудитории, предложение под маркой «Гарри Поттер» лидирует с большим отрывом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Еврейский мир
Еврейский мир

Эта книга по праву стала одной из наиболее популярных еврейских книг на русском языке как доступный источник основных сведений о вере и жизни евреев, который может быть использован и как учебник, и как справочное издание, и позволяет составить целостное впечатление о еврейском мире. Ее отличают, прежде всего, энциклопедичность, сжатая форма и популярность изложения.Это своего рода энциклопедия, которая содержит систематизированный свод основных знаний о еврейской религии, истории и общественной жизни с древнейших времен и до начала 1990-х гг. Она состоит из 350 статей-эссе, объединенных в 15 тематических частей, расположенных в исторической последовательности. Мир еврейской религиозной традиции представлен главами, посвященными Библии, Талмуду и другим наиболее важным источникам, этике и основам веры, еврейскому календарю, ритуалам жизненного цикла, связанным с синагогой и домом, молитвам. В издании также приводится краткое описание основных событий в истории еврейского народа от Авраама до конца XX столетия, с отдельными главами, посвященными государству Израиль, Катастрофе, жизни американских и советских евреев.Этот обширный труд принадлежит перу авторитетного в США и во всем мире ортодоксального раввина, профессора Yeshiva University Йосефа Телушкина. Хотя книга создавалась изначально как пособие для ассимилированных американских евреев, она оказалась незаменимым пособием на постсоветском пространстве, в России и странах СНГ.

Джозеф Телушкин

Культурология / Религиоведение / Образование и наука
Время, вперед!
Время, вперед!

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

Валентин Петрович Катаев , Коллектив авторов

Культурология / Советская классическая проза
Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука
Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Зимние праздники. XIX - начало XX в.
Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Зимние праздники. XIX - начало XX в.

Настоящая книга — монографическое исследование, посвященное подробному описанию и разбору традиционных народных обрядов — праздников, которые проводятся в странах зарубежной Европы. Авторами показывается история возникновения обрядности и ее классовая сущность, прослеживается формирование обрядов с древнейших времен до первых десятилетий XX в., выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения Европейского материка или региональных групп. В монографии дается научное обоснование возникновения и распространения обрядности среди народов зарубежной Европы.

Людмила Васильевна Покровская , Маргарита Николаевна Морозова , Мира Яковлевна Салманович , Татьяна Давыдовна Златковская , Юлия Владимировна Иванова

Культурология