Заново изобретая колесо

Достоинства шортгорнов, делавшие породу очень подходящей для популярных в то время смешанных систем фермерства, привели к тому, что эти животные стремительно завоевали огромные территории. Скот стали переправлять на юг по Великой северной дороге из Йоркшира к Лондону; по пути его продавали фермерам или выставляли на рынках, так что «всего за несколько дней пути его хозяева оказывались генералами без армии»{26}. В 1830-х годах шортгорны уезжали все дальше, и к 1850-м их уже разводили по всей стране – от Корнуолла на крайнем юго-западе до Оркнейских островов у северо-восточных берегов Шотландии{27}. В 1817 году первых шортгорнов завезли в Америку, и порода быстро закрепилась в США и Канаде{28}.

Сегодняшний читатель, озабоченный угрозой утраты редких и невосполнимых генетических ресурсов, с горечью узнает о быстром оттеснении на обочину одной породой всех остальных. Ныне опасность угрожает глостерской породе, но в 1830-х годах «молочные животноводы Глостершира (в те времена разводившие местную породу) настолько отчетливо видели преимущества шортгорнов, что жадно приобретали скот сходной с ними окраски или носивший то же название»{29}. Шортгорны наступали, местные породы терпели поражение.

Ко времени кодификации изготовления сыра чеддер на юго-западе Англии в 1860-х годах шортгорнов уже считали классической чеддерной породой. Старые рыжие северные девоны и западно-сомерсетский скот с рогами средней длины, с кремовой головой и туловищем и с кроваво-красным брюхом оказались на вторых ролях{30}.

Подъем шортгорнской породы сопровождался появлением нового рода занятий – селекционера племенных шортгорнов. Новая порода была создана и активно пропагандировалась братьями Чарльзом и Робертом Коллингами, которые распознали потенциал местной породы и занялись ее развитием и очищением, прибегая к интенсивному инбридингу, придуманному всего несколькими годами ранее еще одним англичанином, Робертом Бакуэллем.

Сегодня понятие селекции неразрывно связано с улучшением экстерьера и производительности скота, тогда как для Коллингов она сводилась к отысканию хороших животных – родоначальников линий и применению инбридинга для их копирования. Так выстраивались однолинейные семейные древа. Отец самого прославленного быка-производителя начала XIX века – Кометы, который принадлежал Коллингам, был ему и дедом, и прадедом, а единственная бабушка этого быка была также и его прабабушкой. Быстро развивающиеся, кроткие, идеальные и по молоку, и по мясу животные их линии селекционного шортгорнского поголовья обладали всеми свойствами, необходимыми для того, чтобы взять штурмом мир животноводства начала XIX века.

Когда порода начала развиваться, селекционеры нового поколения, подобные Томасу Бейтсу, стали покупать животных из линии Коллингов просто как обладателей безупречного происхождения. Для Бейтса качество скота определялось не производственными показателями, а генеалогической чистотой происхождения, находившей отражение в кличках его животных, сплошь Герцогов и Герцогинь. Бейтс запустил программу еще более интенсивного инбридинга, оставив позади братьев Коллинг (невероятное достижение!), и поучаствовал в издании в 1822 году первой племенной книги шортгорнской породы скота. С этого началось неизбежное соревнование между линиями, отстаивавшими свою чистоту, из-за которого многие животноводы брезговали скрещивать свой скот с чужим, подозревая тот в низком происхождении{31}.

Любительская селекция шортгорнов превратилась в забаву богатой элиты, идя рука об руку с соревнованием титулов и кровей. В отличие от лошадей, в которых ценили резвость – главный источник престижа и призов их аристократических владельцев, шортгорнов отбирали по признакам внешнего вида. Публика тоже любила смотреть на них. Когда в 1802 году в Лондоне напоказ выставили огромного шортгорна по кличке Даремский Бык, за один день было продано билетов на 97 фунтов, что в ценах 2014 года эквивалентно 7,74 тысячи фунтов (12,9 тысячи долларов). Кроме того, отпечатанные изображения этого тучного создания приобрели более двух тысяч человек{32}. На картинке предстает гротескно жирное туловище на ножках-спичках, с крохотной головкой; это сознательное преувеличение диспропорции прекрасно демонстрирует, к чему стремились селекционеры. Это все равно что искать вдохновение по части идеальных женских форм, листая Vogue или, того хуже, порноиздания. Историк породы Джон Р. Уолтон с презрением пишет о «перекормленных выставочных шортгорнах, чья генеалогия так же сомнительна, как и генеалогия их владельцев»{33}. Последним было не важно, можно ли использовать животное, все упиралось в его происхождение.