Запад Эдема

Керрик проснулся перед рассветом все от той же пульсирующей боли и, повернув голову, увидел рядом чашку с водой. Высунув руку из-под шкуры, он взял ее и сделал глоток, потом еще и еще, пока не выпил все. Девушка подошла к нему и забрала чашку. Волосы закрывали ее лицо. Как же ее зовут? Ведь она говорила свое имя…

— Армун?

— Да, ты хочешь еще воды?

— Хочу. И чего-нибудь поесть.

Он не ел прошлой ночью, потому что не хотел, но сейчас испытывал голод. Девушка повернулась и вышла. Он никак не мог разглядеть ее лицо, но голос был приятным. Она говорила в нос, и это почему-то было ему знакомо. Вдруг он сообразил — носовыми звуками пользовались ийланы. АРМУН. Он произнес это вслух, тоже в нос, потом повторил еще раз.

Вернувшись, девушка поставила перед ним плетеный поднос с копченым мясом и воду. Пока руки у нее были заняты, она не могла закрывать лицо, и он увидел ее вблизи. Она ждала смеха, но его не было. Ничего не понимая, Армун смотрела, как он молча жует мясо. Если бы она могла сейчас прочитать его мысли, то была бы ошеломлена.

“Нет, — думал Керрик, — я никогда не видел ее раньше. Может, сказать, о чем напомнил мне ее голос? Впрочем, лучше не надо, она может разозлиться за сравнение с мургу. Но она произносит звуки похоже на ийлан, и ее рот устроен так же, как у них. Возможно, это из-за раздвоенной верхней губы. Инлену была немного похожа на нее лицом, но, конечно, пошире и потолще”.

Армун сидела перед Керриком и недоумевала. Наверное, его мучает боль, иначе бы он уже рассмеялся или задал вопрос о ее лице. Мальчики никогда не оставляли ее в покое. Однажды пятеро из них схватили ее среди деревьев, когда она была одна. Она сопротивлялась, но они крепко держали ее и, смеясь, тыкали в губу и нос, пока она не расплакалась. Это было не больно, но очень обидно. Она так отличалась от других девушек, что они даже не пытались сорвать с нее одежду, как делали с другими, когда заставали их одних, а только тыкали в ее лицо. Она была для них всего лишь забавным животным. Эти мысли так захватили Армун, что она не сразу заметила, что Керрик повернулся и смотрит на нее. Она быстро закрыла лицо волосами.

— Так вот почему я не узнал тебя, — удовлетворенно сказал он, — ты всегда закрываешь лицо волосами.

Она напряглась, ожидая смеха. Вместо этого он с трудом сел, затем повернулся к ней, завернувшись в шкуры, потому что утро было сырое и туманное.

— Ты дочь Ульфадана? Я видел тебя у его костра.

— Нет. Мои отец и мать умерли. Меррит заставляет меня помогать, ей.

— Мараг набросился на Ульфадана и ударил его о землю. Мы закололи его, но было слишком поздно: он сломал Ульфадану шею. Это был сильный зверь: один удар его хвоста переломил мне ногу. Нам нужно было брать больше смертоносных палок с собой. Это единственное, что остановило безобразную тварь.

Он не мог винить себя. Действительно, это было его распоряжение, чтобы каждый отряд охотников имел с собой смертоносные палки для предотвращения подобных случаев. Но в лесу одной было мало. Теперь охотники будут носить в собой по крайней мере два хесотсана.

Но все мысли об охоте и мургу тут же исчезли, когда Армун подошла к нему поближе. Ее волосы коснулись его плеча, когда она наклонилась, чтобы забрать чашку из-под воды, при этом он почувствовал сладковатый запах женского тела. Никогда прежде он не был рядом с девушкой, и возбуждение охватило его. В воображении возникла картина: Вайнти над ним, рядом… Это было неприятно, и он постарался отогнать воспоминания.

Однако они не уходили, мучая его. Когда Армун снова наклонилась, чтобы взять поднос, он коснулся ее обнаженной руки. Она была теплой, а не холодной. И мягкой. Армун замерла, вся дрожа, не зная, что делать. Потом повернулась к нему. Их лица оказались совсем рядом, а он не засмеялся и не отпрянул. И в это мгновение голоса снаружи нарушили молчание.

— Как там Керрик? — спросил Херилак.

— Я как раз иду к нему, — ответил Фракен.

Керрик убрал руку, а Армун заторопилась прочь, унося поднос. Фракен и следовавший за ним Херилак вошли в палатку. Шаман дернул кожаный ремень, крепивший на ноге Керрика деревянное сооружение, и счастливо улыбнулся.

— Все как должно быть. Скоро нога будет здорова. Если эти ремни жмут, подложи под них сухой травы. А я пойду петь об Ульфадане.

Керрику хотелось быть там, когда старик будет петь. Большинство охотников пойдет туда. Когда отпевание закончится, тело Ульфадана завернут в мягкую траву и повесят высоко на дереве, высыхать на ветру. Тело уже не нуждается ни в чем, если дух покинул его. Кроме того, это делалось, чтобы пожиратели падали не нашли его.

— Я хотел бы пойти с тобой, — сказал Керрик.

— Это понятно, — ответил Херилак, — но невозможно из-за твоей больной ноги.

После их ухода Армун вышла из задней части палатки и нерешительно остановилась. Когда он повернулся к ней, она быстро потянулась за волосами, но затем опустила руку, потому что на его лице не было смеха.

— Я слушала тебя, когда ты рассказывал о жизни мургу. — Она говорила быстро, стараясь скрыть свое смущение. — Тебе было страшно там, в плену, одному среди них?