Западноевропейская поэзия XX века

Эйно Лейно (Армас Эйно Леопольд Леннбом, 1878–1926). — Поэт, прозаик, драматург, переводчик. Стихотворения Эйно Лейно отличает невиданное до него в поэзии Финляндии богатство размеров, легкость, с которой он пользовался финским языком для выражения самых разнообразных чувств и состояний души, музыкальность, широта тем.

Основные сборники стихов: «Мартовские песни» (1895), «Сто и одна песня» (1898), «Священная весна» (1901) и др. Автор нескольких романов, повестей и рассказов, а также нескольких серий пьес, в том числе — пьесы на сюжет «Калевалы». Перевел на финский язык «Божественную Комедию» Данте, «Сида» Корнеля, «Федру» Расина, «Жертвопесни» и «Садовника» Тагора, произведения Гете, Шиллера, Гейне, А. Франса и др. На русском языке издана книга Эйно Лейно «Избранное» (1959), куда вошли стихи и пьесы.

СЕРДЦЕ Перевод с финского В. Брюсова

1

«Сердце! Что пилишь?

Или четыре
Пилишь доски?
Будет меж ними
Сладостно мне почивать!»

«Режу железо,

Цепи ломаю,
Чтобы твой дух,
Волен, вознесся,
Волен — несчастный твой дух!»

2

«Сердце! Что шепчешь?

Или о дивной
К солнцу тропе,
Той, над горами,
К звездам далеких небес?»

«Песню пою я

Пропастей мрачных,
Смерти и мук,
Мук несказанных,
Песню о счастии гордых!»

ЭДИТ СЁДЕРГРАН Перевод со шведского И. Бочкаревой

Эдит Сёдергран (1892–1923). — Родилась в Петербурге; ее ранние стихи отмечены влиянием Гейне, а также К. Бальмонта и И. Северянина, позднее — Вильхельма Экелунда и немецких экспрессионистов. В свою очередь, личность Сёдергран и ее творчество уже в конце 1910-х годов оказали сильное влияние на современных ей финских поэтов, в том числе — на Эльмера Диктониуса. Ее поиски в области свободного стиха создали предпосылки для развития новой поэтики в Финляндии в 20-х годах, а с 30-х годов ее стихи играют важную роль в формировании новой поэзии Швеции.

СЕВЕРНАЯ ВЕС НА

Воздушные замки растаяли, как снега.
Грезы мои ушли, как вешние воды.
Ничего не осталось из того, что люблю —
только синее небо и редкие бледные звезды.

Тихо шевелится ветер в деревьях.

Пустота отдыхает. Вода не слышна.
Ель вековая не спит, и грезится ели —
белое облако поцеловала она.

ДВЕ ДОРОГИ

Не ходи больше старой своей дорогой,
там грязно;
проходят мужчины, они говорят об удаче,
глаза у них ненасытны,
а дальше на этой дороге лежит мертвая женщина,
и стервятники рвут на куски ее тело.

Ты ведь уже нашел другую дорогу,

там чисто;
проходят женщины в черном, они говорят о страданье,
и одинокий ребенок играет цветами мака,
а дальше на этой дороге бледный святой
попирает ногой побежденного им дракона.

НИЧЕГО НЕТ

Оставь, малыш, этого нет на свете,
повсюду бегущие рельсы, дымы, леса.
Где-нибудь в дальних странах
небо синей и на каменных стенах — розы,
или пальмы, а ветер теплей, чем у нас.
Ну и что?
Все равно ничего нет, кроме заснеженных елей.
Все равно ничего нельзя целовать от горячего сердца,
вот почему сердца остывают с годами.

Но ты мне ответил, малыш, что кровь у тебя пылает,

что смерть — лучше бесцветной жизни.
Смерть? А ты знаешь ее тошнотворный запах?
Знаешь, что смерть от своей руки — стократ тошнотворней?

Пока ты живешь, сумей полюбить ползучие дни болезни

и жгучие годы жажды —
они мгновении, как цветенье пустыни.

ЦЫГАНКА