Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Сотри, мой паж, безжалостной рукою
Эмаль весны, украсившую сад,
Весь дом осыпь, разлей в нем аромат
Цветов и трав, расцветших над рекою.

Дай лиру мне! Я струны так настрою,

Чтоб обессилить тот незримый яд,
Которым сжег меня единый взгляд,
Неразделимо властвующий мною.

Чернил, бумаги — весь давай запас!

На ста листках, нетленных, как алмаз,
Запечатлеть хочу мои томленья,

И то, что в сердце молча я таю —

Мою тоску, немую скорбь мою, —
Грядущие разделят поколенья.

* * *

Нет, ни камея, золотом одета,
Ни лютни звон, ни лебедя полет,
Ни лилия, что над ручьем цветет,
Ни прелесть роз в живом ручье рассвета,

Ни ласковый зефир весны и лета,

Ни шум весла, ни пенье светлых вод,
Ни резвых нимф веселый хоровод,
Ни роща в дни весеннего рассвета,

Ни блеск пиров, ни ярой битвы гром,

Ни темный лес, ни грот, поросший мхом,
Ни горы в час вечернего молчанья,

Ни все, что дышит и цветет вокруг,

Не радует души, как этот Луг,
Где вянут без надежд мои желанья.

ИЗ ЦИКЛА «ЛЮБОВЬ К МАРИ»

* * *

Когда я начинал, Тиар, мне говорили,
Что человек простой меня и не поймет,
Что слишком темен я. Теперь наоборот:
Я стал уж слишком прост, явившись в новом стиле.

Вот ты учен, Тиар, в бессмертье утвердили

Тебя стихи твои. А что ж мои спасет?
Ты знаешь все, скажи: какой придумать ход,
Чтоб наконец они всем вкусам угодили?

Когда мой стиль высок, он, видишь, скучен, стар;

На низкий перейду — кричат, что груб Ронсар, —
Изменчивый Протей[128] мне в руки не дается.

Как заманить в капкан, в силки завлечь его?

А ты в ответ, Тиар: «Не слушай никого
И смейся, друг, над тем, кто над тобой смеется».

* * *

Меж тем как ты живешь на древнем Палатине[129]
И внемлешь говору латинских вод, мой друг,
И видя лишь одно латинское вокруг,
Забыл родной язык для чопорной латыни,

Анжуйской девушке служу я в прежнем чине,

Блаженствую в кольце ее прекрасных рук,
То нежно с ней бранюсь, то зацелую вдруг,
И по пословице: не мудр, но счастлив ныне,

Ты подмигнешь Маньи, читая мой сонет:

«Ронсар еще влюблен! Ведь это просто чудо!»
Да, мой Белле, влюблен, и счастья выше нет.

Любовь напастью звать я не могу покуда.

А если и напасть — попасть любви во власть,
Всю жизнь готов терпеть подобную напасть.

* * *