Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Я в одиночестве. Я страшно одинок.
Порой мне кажется, что бедствую в пустыне,
Которой края нет, как и моей кручине.
И одиночеством меня пытает рок.

А между тем настал давно желанный срок:

Народы дождались великой благостыни,
Окончилась война, и все ликует ныне.
Но без твоей любви мне даже мир не впрок.

Потерян, удручен, печален, как могила,

Отторгнут от тебя, той, без которой мне
Все тошно и ничто на всей земле не мило!

И проклинать судьбу, и злобствовать я вправе!

Но одинок ли я? Ты здесь — в мечте, во сне.
И пропадает боль… Так что ж ты значишь въяве?!

ИЗ «ВОСКРЕСНЫХ И ПРАЗДНИЧНЫХ СОНЕТОВ»

Последний сонет[245]

Познал огонь и меч, прошел сквозь страх и муку,
В отчаянье стенал над сотнями могил.
Утратил всех родных. Друзей похоронил.
Мне каждый час сулил с любимыми разлуку.

Я до конца постиг страдания науку:

Оболган, оскорблен и оклеветан был.
Так жгучий гнев мои стихи воспламенил.
Мне режущая боль перо вложила в руку!

— Что ж, лайте! — я кричу обидчикам моим. —

Над пламенем свечей всегда витает дым,
И роза злобными окружена шипами,

И дуб был семенем, придавленным землей…

Однажды умерев, вы станете золой.
Но вас переживет все попранное вами!

Христиан Гофман фон Гофмансвальдау

На крушение храма Святой Елизаветы[246]

Колонны треснули, господень рухнул дом.
Распались кирпичи, не выдержали балки.
Известка, щебень, прах… И в этот мусор жалкий
Лег ангел каменный с отколотым крылом.

Разбиты витражи. В зияющий пролом

Влетают стаями с надсадным воплем галки.
Умолк органный гул. Собор подобен свалке.
Остатки гордых стен обречены на слом.

И говорит господь: «Запомни, человек!

Ты бога осквернил и кары не избег.
О, если б знать ты мог, сколь злость твоя мерзка мне!

Терпенью моему ты сам кладешь предел:

Ты изменил добру, душой окаменел.
Так пусть тебя теперь немые учат камни!»

Исповедь гусиного пера

В сей мир принесено я существом простым,
Но предо мной дрожат державные короны,
Трясутся скипетры и могут рухнуть троны,
Коль я вдруг окажусь неблагосклонным к ним.

Стихом своих певцов возвышен Древний Рим:

Великой доблести начертаны законы,
Увиты лаврами героев легионы,
А власть иных царей развеяна, как дым!

Звучал Вергилия божественного стих,

Священный Август льнул к его бессмертной музе…
Теперь, Германия, ты превосходишь их:
Твой мужественный дух с искусствами в союзе!

Так не затем меня возносят над толпой,

Чтоб шляпу украшать бездарности тупой!

Катарина Регина фон Грейфенберг

О преследуемой и все же неодолимой добродетели[247]