Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

По подсчетам некоторых ученых, за века, ознаменованные развитием культуры Возрождения, было напечатано примерно триста тысяч сонетов; видимо, не менее ста тысяч появилось в XVII столетии — целый океан поэзии. Конечно, отобранные составителями и вошедшие в эту книгу стихотворения — лишь маленькие островки в этом океане. Но мы старались при этом выбрать и представить на суд читателя все самое значительное и интересное. Во всех тех случаях, когда на русском языке существует несколько переводов одного и того же сонета, мы отдавали предпочтение тому, который наиболее адекватно передает содержание и особенности оригинала. Некоторые старые, но представляющие исторический интерес переводы даются нами в примечаниях, где читатель найдет также критико-биографические заметки обо всех авторах, чьи произведения включены в книгу, и комментарий, необходимый для понимания публикуемых стихотворений. Большое число сонетов, не существовавших ранее в русских переводах, впервые переведено группой ленинградских поэтов-переводчиков специально для нашего издания.

Эта книга подготовлена коллективом сотрудников кафедры истории зарубежных литератур Ленинградского университета. Свой труд они отдают на суд вам, уважаемые читатели.

З. И. Плавскин

ИТАЛИЯ

Гвидо Гвиницелли

* * *

Хочу я Донне вознести хвалы:
Она, прекрасней розы и лилеи,
Звездой взошла средь предрассветной мглы,
Сияньем затмевая Эмпиреи.

С источником, забившим из скалы,

Ее сравню, и с морем, что, синея,
Вздымает белопенные валы,
И с золотом, что блещет, не тускнея.

Идет — столь сладостна и столь скромна,

Что всяк при ней забудет о гордыне
И станет в нашу Веру обращен.

Кого улыбкой одарит сполна,

Тот счастлив — низких помыслов отныне
В своей душе питать не сможет он.

* * *

От боли и тоски я изнемог.
Не ведаю, презрев земли законы,
Куда меня влечет враждебный рок,
Какие мне еще сулит препоны.

Я на чужбине всюду, как листок,

Что оторвался от родимой кроны,
Да и в ветвях уже не бродит сок,
И высох корень, жаждой истомленный.

Я груз неправедных обид влачу,

Не излечу веселием кручины,
Моей судьбины не осилить мне.

Осиротевшим голубем взлечу,

Один умчу в далекие долины
Искать кончины в чуждой стороне.

Гвидо Кавальканти

Гвидо Кавальканти — к Данте

Вы видели пределы упованья,[17]
Вам были добродетели ясны,
В Амора тайны вы посвящены,
Преодолев владыки испытанья.

Докучные он гонит прочь желанья

И судит нас — и мы служить должны.
Он, радостно тревожа наши сны,
Пленит сердца, не знавшие страданья.

Во сне он ваше сердце уносил:

Казалось, вашу даму смерть призвала,
И этим сердцем он ее кормил.

Когда, скорбя, владыка уходил,

Вся сладость снов под утро убывала,
Чтоб день виденье ваше победил.

Гвидо Кавальканти — к Данте

О если б я любви достоин был, —
Во мне лишь память о любви всевластна,
И дама не была б столь безучастна,
Такой корабль мне стал бы, Данте, мил.

А ты, из тех, которых посвятил

Амор,[18] смотри — жду милость ежечасно,
Но дама в сердце целится бесстрастно,
Как ловкий лучник: жду, чтоб он сразил

Меня. Амор натягивает лук

И, торжествуя, радостью сияет:
Он сладостную мне готовит месть.

Но слушай удивительную весть —

Стрелой пронзенный дух ему прощает
Упадок сил и силу новых мук.

* * *