Запах грядущей войны

Видимо, поняв, что наболтал лишнего, Шумский спешно заткнулся и перевел тему на медицину. Начал уверять, что есть отличное средство для утверждения нервов – вместо чая нужно пить холодный отвар миллефоля с горькой ромашкой.

А я? Оставив Кота Баюна в одиночестве, брожу по дому. Что-то Тома долго у бабушки. Но это уже не мое дело. Пошпионю-ка пока за двумя другими гостями. Кощей Бессмертный и Змей Горыныч – отставные генералы Водковский и Печенсов. Прибыли минут через десять после Шумского. Едва поздоровались с хозяйкой и остальными, как сразу же направились в одну из комнат. И дверь закрыта. Зато стенки комнаты тонкие, шторы у окна толстые, а незаметно взятая со стола ваза обладает отличным звукоулавливающим свойством. Ну-ка, ну-ка, что там говорят?

– …время придет, и раздавим всех этих колбасников да шмерцев.

– Или они нас вздернут под барабанный бой.

– Что ж, по-твоему, делать? В смиренье сердца верить и терпеливо ждать конца? Но тогда сплетется все в хитроумный узел, который судьба, не умея расщепить, перерубит, подобно Александру[88].

– Вся надежда на армию, на каждого русского солдата. Я его вдоль и поперек знаю.

– Сейчас не то время. За нами солдат не пойдет.

– Еще как пойдет. Вести нужно правильно. Для начала кабаки разрубить, а когда перепьются как следует, солдату – штык в руку, мужику – топор. Пусть пограбят немного, погромят дома и лавки, петуха пустят, чтобы выжечь всю эту гадость. А после вынести из церкви хоругви и с крестным ходом во дворец. Там змей царственных арестовать, провозгласить республику.

– Арестовать? А если не сдадутся в наши руки?

– Тем хуже для него. Истребим.

– В прошлый раз не вышло истребить.

– Первый блин – комом…

Дальше слушать не буду. Дела мне нет до бывших декабристов. Но сообщить о них стоит, а заодно прощупать Варвару Дмитриевну. Недоговаривает чего-то старушка, раз у нее такие гости. И гости эти настроены крайне недружелюбно, особенно к тому, кто влез в их секреты. То есть ко мне.

Глава 12

– Он здесь! Спрятался! Трус! Бейте его!

Чья-то рука резко сорвала штору, а ярь заставила качнуться влево, спасая от удара… шпагой. Шумский! Ах ты, старый шепелявый хрен, Кот Баюн фальшивый! С виду тихоня, слабак, а вздумал меня угрохать!

Однако шпагой орудует как профи. После неудачного туше решил достать замысловатым финтом, но вместо этого, резко хрюкнув, отправится в дальний полет со сломанной челюстью от резкого таранного тычка кулаком в подбородок. Апперкот напоминает. Тут главное в момент самого удара провернуть кулак немного вовнутрь, отчего скорость и сила возрастают вдвое…

Ш-и-и-х! Ш-и-и-х! Снова клинок свистит в доме, а у меня как назло и шпага-трость, и кольт остались в гардеробе. Зато у Кощея – Вотковского – сабля кромсает воздух вдоль и поперек, силясь достать меня. Но и я не стою на месте. Ухватил кочергу у камина. Ложный замах, немедленно переходящий в подкат, нога впечатывается в самую слабую часть противника – Кощеево яйцо. Не так уж вы и бессмертны, господин Вотковский, раз с хрипом выронили саблю, выпучили глаза, а после и вовсе отлетели в сторону, встретившись зубами с кочергой.

Бах! Бах! Бах! Змей Горыныч плюется огнем. Вернее, Печенсов палит из револьвера. Откуда только он у него взялся? Не столь важно. «Умение быстро стрелять еще не дает вам гарантии победы, – учил нас Докучаев. – Гарантированно попасть можно лишь в неподвижно стоящую мишень. Но если мишень постоянно маневрирует, задача усложняется в разы…» Это точно, Александр Васильевич. Здесь чистая психология. Первый промах – досада, второй – злость, третий – псих. Вот и Печенсов, выпустив три пули, только и добился того, что обои попортил на стенах. Взревел от досады, лапу цапнуть себе успел, чтобы не тряслась. Не поможет. Слишком поздно. Огнетушителя под рукой у меня, правда, нет, зато… Дурная башка Змея Горыныча плюс метко брошенная мною ваза (та самая) равно обезвреженный противник.

Женский визг, собачий лай, матерная ругань. Это из комнаты Варвары Дмитриевны раздается. Пока Печенсов в отключке, забираю у него револьвер. Такой же, как и у меня, кольт. В запасе есть еще три выстрела. Пока хватает…

Ах ты, тварь! Шумский с мычанием бросается на меня, выставив вперед обломок шпаги. Но ярь не дремлет. Уклоняюсь. Пропускаю вперед, перехватываю, направляю «строго на север», впечатываю мордой в стенку. С остальными сказочными персонажами договорю позже.

Ноги мчатся к бабушкиной комнате. Там дверь нараспашку, у входа со вспоротым горлом лежит старый камердинер. Рывок в сторону. Вовремя. Пуля отрывает щепку от дверного косяка. Гады! Из палисандра же все сделано. Убытки хозяйке возместите сами, а пока вот вам в ответ тоже пуля. Высовываюсь, стреляю и тут же снова прижимаюсь к стене. Судя по крику боли и очередной порции ругани, я попал. Врагов двое, за комодом спрятались (тот как раз смотрит на выход). Снова стреляют и, судя по частоте выстрелов, тоже из револьвера. Я жду. В запасе всего пара патронов. Ошибаться нельзя.