Запах грядущей войны

– Царь, революция, англичане… – Бакунин криво усмехнулся. – Мы с Лехой на себя работаем. Вот тебя отсюда выкинем, еще один шарик-реальность лопнем и…

– Домой?

– Дом? Смешно. Кто мы там? Два бедных студента с нищенской стипендией и неопределенным будущим. А профессор нам такую свободу дал, что тебе и не снилось. Но вот ты ее не оценил. Глупо вы поступили, гражданин Крынников, когда к Петрову переметнулись. Он ведь лгун.

– Ну, уж это мой выбор. Ты мне другое скажи. Я, понятно, враг и все такое, но зачем же Тамару убивать?

– О! Тебе эта баба понравилась, что ли?

– Понравилась.

– Нам тоже. Неплохо с ней по разу перепихнулись, когда свободная минутка выдалась…

Хрясь! Я не выдержал и съездил сопляку по морде. Тот только сплюнул кровь, рассмеялся, а после… прикончил себя. Просто высунул до предела изо рта язык и стиснул его зубами, прежде чем я что-либо успел сделать. По словам врача, ампула с ядом была прикреплена к языку снизу…

Ни Петров, ни жандармы останавливать меня не стали, когда я, наскоро одевшись, вышел из особняка наружу. Делать больше ничего не хотелось. Внутри – пустота. Я окинул взором уже покрытую вечерним сумраком улицу. То там, то тут начали зажигаться фонари, а я просто тихо пошел, куда глаза глядят, не сразу заметив ехавшие за мной следом знакомые сани.

– Куда едем, ваше высокоблагородие?

– Домой…

Что значит «домой», Трифон спрашивать не стал. Лишь хлестнул поводьями и помчал меня в Коломну…

– Еще ездить будем по городу, али как?

– Подожди тут пока. Подумаю…

По ступеням я поднимался медленно. Медленно подошел к двери квартиры. Медленно позвонил пару раз. В ответ – тишина. Захара почему-то нет, хотя и обещался ждать возвращения хозяйки с господином Лермонтовым. Господин Лермонтов пришел, а вот госпожа…

Ключа у меня нет… Он у Томы… Теперь Томы тоже нет…

Странная штука – любовь. Вроде бы случилась она в твоей жизни, переболел ты ей, как простудой, обзавелся необходимым и горьким опытом – иммунитетом, а она, как оказалось, очень даже может вернуться, неожиданно напомнить о себе, коварно ткнуть в сердце иголкой. Годы семейной жизни, развод, попадания и испытания в других временах и эпохах, желание вернуться в родную реальность – все это разом может потускнеть, уйти на второй план, когда женщина, с которой ты совсем недавно тешил свой плотский голод и абсолютно не планировал какого бы то ни было дальнейшего продолжения отношений, теперь мертва.

Странная штука – любовь. Но от этой хандры есть известное проверенное средство…

Входная дверь чуть не слетела с петель, когда я распахнул ее пинком, а после рванул бегом по улице, постоянно увеличивая скорость и пугая редких прохожих. Не знаю, сколько метров или километров я так пробежал, но отпустило. Остановился, прислонился к фонарю, отдышался, пришел в норму. Прощаться нужно легко.

Теперь в форт. Здесь, в Питере, мне уже делать точно нечего…

Вон и вездесущий Трифон не отстал от «взбалмошного барина». Догнал, спросил, куда ехать дальше, начал ворчать, что негоже-де по городу бегать нараспашку, когда все порядочные люди ввечеру в экипажах ездят. Это он правильно сказал. Не прошло и дня после моего возвращения в форт, как свалил меня грипп. И мощно так свалил. Зато после выздоровления я был готов к новым приключениям. Ну а те не заставили себя долго ждать. Явились – не запылились.

Глава 13

До сих пор не привык к противоречиям календаря дореволюционной России. По старому стилю подходил к концу декабрь, но по-новому сейчас восьмое января тысяча восемьсот пятьдесят третьего года. Сегодня я, уже не скрываясь под маской грима, в парадной форме лейб-гвардейского гусара вместе со всем цветом петербургского общества и всем дипломатическим корпусом, участвую в блестящем рауте, устроенном во дворце великой княгини Елены Павловны. Странно, что пригласили только меня, когда остальные «жильцы» остались в форте, но это теперь не столь уж и важно.

Красиво тут и людно. Дамы декольтированные, в бархатных платьях с длинными шлейфами (от жемчугов и бриллиантов в глазах рябит) так и снуют между кавалеров в орденах, звездах, крестах, эполетах. Под потолком светят люстры и карселевые лампы, на стенах картины, на лестницах и в залах тропические растения. Все присутствующие с нетерпением ждали императорскую чету, а пока разговоры, разговоры, разговоры. Я от них отбиваюсь, как могу. Благо опыт, полученный в гродненском госпитале, когда я, будучи Мишкой Власовым, отбивался от коллег-журналистов, имеется.

Наконец на раут приехали император и императрица. Александра Федоровна – женщина красивая, но виду болезненного и уставшего. А вот и сам Николай. Впервые вижу перед собой живого царя. Не портрет из учебников, не актера, воплотившего на экране монарха, а его самого. Мне о нем Гришка тоже целую лекцию прочел.

«…Николай. Третий сын в семье Павла Первого. Многими чертами именно он выделялся среди прочих Павловичей. Поговаривали, что, еще будучи младенцем, он своим ростом поразил даже свою бабку, Екатерину Великую.