Запах золота

– С тех пор как я ее знаю. Она пыталась сделать карьеру еще до замужества и до нашего знакомства: танцы, стриптиз, дизайн одежды. Талантов никаких. Одно время она была любовницей Сэмпсона и в конце концов вышла за него замуж, использовав беднягу как последний вариант. Это произошло шесть лет назад.

– А что случилось с ее ногами?

– Она упала с лошади, которую пыталась объездить, и ударилась головой о камень. С тех пор не может ходить.

– Миранда думает, что не не может, а не хочет.

– Ты беседовал с Мирандой? – Лицо Берта просияло. – Правда, удивительная девочка?

– Да, исключительно. – Я встал с кресла. – Поздравляю тебя.

Берт покраснел и промолчал. Я никогда раньше не видел, чтобы Грэйвс краснел, и немного смутился. Уже в лифте, по пути вниз, он спросил:

– Она говорила что-нибудь обо мне?

– Ни слова. Я взял свои поздравления с потолка.

– Удивительная девочка, – повторил Берт.

В свои сорок лет он по уши влюбился.

Грэйвс очнулся, как только мы подошли к машине. На заднем сиденье рядом с Алланом примостилась Миранда.

– Я поехала вслед за вами, – сказала она. – Решила тоже полететь в Лос-Анджелес. Привет, Берт.

– Привет, Миранда.

Берт смотрел на нее, она смотрела на Аллана, а тот глядел куда-то в пространство. Образовался треугольник, но явно не равносторонний.

Глава 4

Ветер дул с побережья. Мы поднялись в воздух, про» летели над аэропортом и начали набирать высоту, двигаясь по направлению к излому гор на юге. Санта-Тереза казалась раскрашенным аэрофотоснимком, яхты в гавани – белыми пятнышками в корыте с подсиненной водой. Воздух был необычайно чист. Вершины вырисовывались очень отчетливо, точно сделанные из папье-маше. Мы поднялись над ними в слой холодного воздуха и увидели суровые горы, простиравшиеся до горизонта. Самолет накренился и развернулся. Это была четырехместная машина, оборудованная для ночных полетов. Я сидел в заднем кресле, а Миранда впереди, справа от Аллана Тэгерта. Она смотрела на его руку, лежащую на штурвале. Аллан, похоже, гордился тем, что ведет самолет уверенно и спокойно.

Неожиданно мы попали в воздушную яму, и нас бросило вниз на несколько десятков метров. Миранда дезой рукой сжала колено Аллана. Он не отстранился. То, что было очевидно мне, наверняка понимал и Альберт Грэйвс. Миранда душой и телом принадлежала Аллану, лишь стоило тому захотеть. Грэйвс просто терял время и ставил себя в дурацкое положение.

Я знал его достаточно хорошо и чувствовал, что Миранда олицетворяла собой все его мечты: у нее были молодость, девичьи острые груди, красота. Он был без ума от Миранды и желал ее. Всю жизнь он втемяшивал себе в голову разные вещи и, надо сказать, добивался своего.

Альберт был сыном фермера из Огайо. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, отец потерял ферму и вскоре умер. Шесть лет Берт содержал мать, монтируя покрышки на шинной фабрике. После смерти матери он окончил с отличием колледж. Не достигнув и тридцати лет, он получил степень в Мичиганском университете. Потом год проработал в Детройтской юридической корпорации и решил переселиться немного западнее. Он выбрал Санта-Терезу, поскольку никогда не видел гор и не плавал в море. Его отец всю жизнь мечтал отойти от дел и перебраться в Калифорнию. К Берту перешла эта мечта о Среднем Западе, включившая теперь в себя и дочь техасского нефтяного магната.

Мечта оставалась неосуществленной. Он слишком много работал и у него не оставалось времени на женщин. Сперва был помощником прокурора округа, потом и самим окружным прокурором. Берт готовил процессы так, будто закладывал основные принципы жизни всего общества. Я знал это потому, что помогал ему. Верховный суд штата считал работу Берта в суде образцом юриспруденции. И вот в сорок лет Грэйвс начал биться головой о стену. Ко могло статься, он сумел бы влезть на нее или стена бы рухнула сама собой.

Тэгерт дернул ногой, точно лошадь, отпугивающая слепней. Потом заложил вираж и вернулся на прежний курс. Миранда убрала руку.

От злости у Аллана даже уши покраснели. Он потянул на себя рычаг и стал стремительно набирать высоту, словно мог оставить Миранду позади и лететь без нее в бескрайнем небе. Температура за бортом упала ниже минус пяти градусов. С двух с половиной километров я увидел Каталину. Потом мы повернули налево, к белому пятну Лос-Анджелеса.

Я крикнул в микрофон:

– Вы не могли бы посадить самолет в Бэрбапке? Мне нужно задать там несколько вопросов.

– Я так и собираюсь поступить.

Долина встретила нас летним зноем. Жара осела повсюду: на мусорных свалках, на полях и недостроенных пригородных домах. Она замедляла движение верениц машин на улицах и бульварах и делала воздух вязким. Мельчайшая пыль набилась мне в нос и высушила горло. Ощущение сухости оставалось у меня еще целых полдня после возвращения в Санта-Терезу.