Запах золота

– Сложи руки за спиной, – приказал мне Трой.

Я вытянул их по швам.

– Сложи руки за спиной, – повторил он.

– Знаете, лучше не мешайте мне, – ответил я. – Если вы еще хоть раз меня ударите, то окончательно испортите наши отношения.

– Что-то вы слишком разговорились, – заметил Трой. – Успокой его, Паддлер.

Я отреагировал недостаточно быстро: Паддлер ребром ладони ударил меня по шее. Боль, как осколок стекла, вонзилась в мое тело, и опять я погрузился в полную темноту. Потом я очутился на дороге, забитой автотранспортом. Я исследовал пассажиров и писал на каждого рапорт, включающий возраст, профессию, банковский счет, сексуальные наклонности и судимость. Люди мелькали как в калейдоскопе, а машины непрерывно меняли номера и цвет. В моей ручке кончились чернила. Некий синий грузовик подобрал меня, одновременно перекрашиваясь в похоронно-черный цвет. За рулем сидел Эдди, а я разрабатывал план убийства.

План был наполовину готов, когда я очнулся. Я лежал на полу своей машины, между передним и задним сиденьями. Пол вибрировал, а мысли еле ползли в моей голове, руки были связаны за спиной. Впереди в отраженном свете фар вырисовывалась широкая спина Паддлера.

Я попытался ослабить веревку, дергаясь и изгибаясь, пока не взмок от напряжения. Веревку затянули лучше, чем я думал. Я оставил эту затею и начал размышлять над другой.

По пустынным горным дорогам мы спустились к океану. Паддлер поставил машину под брезент, натянутый на каркасе. Едва заглох мотор, сразу стал слышен шум волн, набегавших на песок. Паддлер схватил меня за ворот и поставил на ноги. Я заметил, что ключ зажигания он припрятал.

– Не шуми, – предупредил он, – если не хочешь получить еще.

– Ты отчаянно смелый парень, – сказал я. – Требуется немалое мужество, чтобы избивать человека, держа его под прицелом.

– Заткнись.

Он ударил меня по лицу открытой ладонью. Она пахла потом, вонючим, словно у лошади.

– Надо быть настоящим храбрецом, – сказал я, – чтобы стукнуть противника, у которого связаны руки.

– Заткнись, – повторил он, – или я сам заткну тебе пасть.

– Это не понравится мистеру Трою.

– Умолкни и пошевеливайся.

Он схватил меня за плечи, повернул и вытолкнул из-под брезента.

Мы находились на береговом конце пирса, выдающегося в море на сваях. Позади на фоне неба виднелись темные силуэты нефтяных вышек. Ничто не двигалось, кроме волн, и ничего не было слышно, кроме вздохов нефтяного насоса с другой стороны пирса. Мы направились к нему. Паддлер шел сзади. Кривые доски под ногами были плохо пригнаны, и в щелях поблескивала черная поверхность воды.

Когда мы отошли метров на сто от берега, я начал различать поднимающееся и опускающееся коромысло насоса. Рядом стоял сарай для инструментов, дальше тянулся океан.

Паддлер отпер дверь сарая, снял с гвоздя фонарь и нажег его.

– Садись сюда, морда.

Он качнул фонарем по направлению к тяжелой скамье, расположенной вдоль стены. На одном ее краю были привинчены тиски и лежали инструменты: клещи, гаечные ключи разных размеров и ржавый напильник.

Я сел. Паддлер закрыл дверь и поставил фонарь на бочку из-под масла. В лице его, освещенном снизу, было мало человеческого. Нависшими надбровными дугами и выдающейся челюстью, оно походило на лицо неандертальца: тяжелое; мрачное, лишенное мыслей. Нельзя было винить его в том, что он делал. Он был дикарем, случайно заброшенным в железобетонные джунгли, дрессированным зверем, машиной для драки. Но я винил и имел на то причины. Я обязан был с ним расплатиться.

– Тебе, наверное, неудобно там, – заметил я.

Он либо не услышал, либо не счел нужным отвечать. Он торчал возле двери, загораживая мне путь, как толстый пень. Под скрежет насоса и шум волн, разбивающихся внизу о сваи, я размышлял о Паддлере.

– Ведь тебе же неудобно там, – повторил я.

– Захлопни пасть.

– Возомнил себя тюремщиком, да? А обычно все было наоборот, верно? Ты сам сидел в камере, пока кто-нибудь не вызволял тебя оттуда?

– Я сказал, заткнись.

– Сколько же тюрем ты повидал, кретин?

– Прекрати, ради Христа! – рявкнул он, – Я предупреждал тебя;

Он направился ко мне грузной походкой.

– Нужна большая смелость, – продолжал я, – чтобы бить человека, у которого связаны руки.

Он влепил мне пощечину.

– Твоя беда в том, что ты еще желторотик, – сказал я. – Так и Марсия говорила. Ведь ты даже ее испугался, Паддлер.

Он стоял, загораживая свет.

– Я убью тебя, если ты не замолчишь. Слышишь, убью!

Слова отрывисто слетали с его губ. В уголках рта показалась слюна.

– А как же мистер Трой? Он велел охранять меня, помнишь? Так что ты ничего не можешь сделать, Паддлер.

– Я оборву тебе уши, – пригрозил он. – Оборву, и все тут.

– Будь у меня свободными руки, ты бы и пальцем ко мне не притронулся. Импотент несчастный.

– Кого-кого ты назвал импотентом?

Он снова размахнулся для удара.

– Тебя, трижды проклятая задница, – произнес я. – Именно тебя. Немощь несчастная. Ты только и годишься на то, чтобы бить связанного человека.

Драться он не стал, а вынул из кармана складной нож и открыл его. Маленькие глазки его покраснели, рот, окончательно переполнился слюной.